Железный король (Проклятые короли - 1)   ::   Дрюон Морис

- Я рада, что вы произнесли первым именно это слово: истинно королевская речь. Ребенок улыбнулся матери и потерся головенкой о ее руку. - А почему он так сказал? - спросила королева. - Потому что я не дала ему кусочек пирога, который мы ели, - ответила леди Мортимер. По лицу Изабеллы пробежала улыбка. - Раз он начал говорить, - сказала она, - я требую, чтобы с ним не сюсюкали, не лопотали бессмысленно, как обычно с дитятей. Не так-то важно, чтобы он умел говорить "папа" и "мама". Я предпочитаю, чтобы он поскорее выучил слова "король" и "королева". В ее голосе звучала прирожденная спокойная властность. - Вы сами знаете, милочка, - продолжала Изабелла, - в силу каких причин я выбрала именно вас воспитательницей моего сына. Вы внучатая племянница славного Жуанвилля, который совершал крестовые походы вместе с моим прадедом королем Людовиком Святым. Вы лучше прочих сможете внушить этому дитяти, что он принадлежит Франции столько же, сколько и Англии. Леди Мортимер склонилась в глубоком реверансе. В это мгновение первая французская придворная дама объявила о прибытии его светлости графа Робера Артуа. Королева выпрямилась в кресле, скрестила на груди свои белоснежные руки, желая придать себе особо царственный вид, но даже эта поза идола не могла скрыть ее сияющей молодости. Паркетный пол залы затрясся, заходил под тяжестью двухсот шагающих фунтов. Вошедший имел шесть футов росту, ляжки у него были обхватом не меньше дубового ствола, руки - как палицы. На голенищах сапог красной испанской кожи виднелась засохшая грязь; плащ, накинутый на плечи, был так широк, что мог бы вполне заменить одеяло. Даже с одним кинжалом у пояса он казался в полном воинском облачении. В его присутствии все и вся вокруг сразу становилось слабым, непрочным, хрупким. Подбородок у него был круглый, нос короткий, тяжелая челюсть, могучая грудная клетка. И воздуха ему требовалось больше, чем прочим людям. Этому гиганту шел двадцать восьмой год, но его неестественная массивность прибавляла ему лет, так что на вид ему казалось все тридцать пять. Стащив перчатки, он подошел к королеве, с легкостью, неожиданной в таком колоссе, преклонил перед ней одно колено и тут же поднялся, не дожидаясь разрешения встать. - Ну как, мессир мой кузен, - спросила Изабелла, - благополучно ли вы совершили плавание? - Отвратительно, мадам, чудовищно, - ответил Робер Артуа. - Буря поднялась такая, что я чуть было не отдал Богу душу вместе с потрохами. Я уж думал, что настал мой последний час, и решил исповедоваться перед Господом Богом в своих грехах. По счастью, их оказалось так много, что я не успел перебрать и половины, как показалась земля. Остальные я приберег для обратного пути. От громовых раскатов его смеха в окнах задрожали стекла. - Да, черт возьми, - продолжал он, - видно, я создан для того, чтобы колесить по земле, а не для того, чтобы барахтаться в соленой водичке. И если бы не любовь к вам, кузина, если бы не необходимость сообщить вам важнейшие известия... - Разрешите, кузен, я покончу раньше с моими делами, - прервала его Изабелла. И, повернувшись к гостю, она кивнула на мальчика. - Мой сын начал сегодня говорить. Потом обратилась к леди Мортимер: - Мне угодно, чтобы он заучил имена своей родни и чтобы он как можно раньше узнал, что дед его, Филипп Красивый, - король Франции. Читайте ему с сегодняшнего дня вслух "Отче наш" и "Богородицу", а также молитву Людовику Святому. Слова эти должны запасть ему в сердце раньше, чем он поймет их разумом. Изабелла была рада случаю показать французскому родственнику, потомку одного из братьев Людовика Святого, свои заботы о воспитании сына и направление этих забот. - Какое прекрасное воспитание получит благодаря вам этот молодой человек! - воскликнул Робер Артуа.