Рывок на волю   ::   Седов Б. К.

 – Собаченька, ты мне не мешай, ради Господа, – обернулась она к Зараве.

Та поняла и принялась выкусывать блох – всяко от этого больше пользы, чем от непрерывного созерцания хозяйки, которая занимается неизвестно чем.

А девушка тем временем оборотилась лицом к беспрепятственно хозяйничавшему в обнаженной осенью роще солнцу, опустилась на колени на малицу, расстелила перед собой подрушник, раскрыла «Октай».

– Не мешай мне, Заравушка, – еще раз пробормотала она и положила начал [57] …

– Кому повем печаль мою,

кого призову ко рыданию?

Токмо Тебе, Владыко мой,

известен тебе плач сердечный мой.

Самому творцу, Создателю,

и всех благих подателю.

Кто бы мне дал источник слез,

я плакала бы и день и нощь.

Исчезнуша мои слезы о моем разлучении.

Умолкну гортань моя, и несть того,

кто б утешил мя.

В одном сарафане и легкой безрукаве ее трясло от пронизавающего осеннего холода, но она не ощущала его. Солнце успело проделать немалый путь и давно перевалило за зенит, но она не замечала этого, машинально поворачиваясь следом за ним. Уставшая сидеть без дела Зарава начала подвывать, но она не слышала воя. Ей сейчас было не до чего. Она была в другом измерении. Далеко-далеко отсюда. ОНА была с НИМ, и ничего более ей было не надо…

Кто бы дал мне голубицу, вещающу беседами.

онесла бы до мира рыдания,

сердечную печаль мою,

Возвестила бы Косте, всевозлюбленному моему:

Коста, Костушка, призываю тя,

пресладкий любушка мой,

Пролей слезы ко Господу,

узнамоша о печали моей,

Востретиша скора, прими мя, вовлеки к себе

в ложницу назовиша своей… [58]

…Из мира иного ее вернула в реальность собака. Перегрызла веревку, подбежала к хозяйке и наскочила на нее так, что та с колен опрокинулась на бок. Огляделась затравленным взглядом, отметила то, что солнце уже начинает клониться к закату, и запустила руку в густую собачью шерсть.

– И правда, Заравушка, – пробормотала Настасья. – Пора нам до дому. А то наши хватятся, еще по следу пойдут. – Ив этот момент ее пробил давно копившийся внутри нее холод. Вся трясясь, она вскочила на ноги и торопливо натянула малицу. Потом, продолжая дрожать от холода, сложила подрушник, сунула его и «Октай» в туес, после чего подозвала собаку и жадно прижалась к ней всем телом, пытаясь согреться. Зарава не понимала, пыталась играться. А Настя в этот момент просто умирала от холода…

Она покинула рощу, когда уже начинало смеркаться. С пустым туесом, в котором лежали только подрушник и «Октай». Но с полной уверенностью, что Коста сегодня слышал ее. Хоть самые дальние отголоски ее молитв. Хотя бы просто подумал о ней. Всего один раз. Один-единственный разик – для начала довольно и этого. Но ведь потом они так будут встречаться еще ни единожды. Она будет приходить сюда и зимой. Хоть в пургу, хоть в лютый мороз. А весной, когда пройдут реки и вновь зазеленеет ИХ роща, он вернется, как обещал. Обязательно вернется. Он не может ее обмануть. Он не такой человек!

– До свидания, Коста. – Настасья обернулась и трижды перекрестила ИХ рощу. – Да поможет Господь, я скоро снова приду. Я буду сюда приходить постоянно. И буду помнить всегда. До свидания, любушка мой… Зарава, не отставай! – И она с трудом поплелась в сторону сикта.

Братия, наверное, уже волнуется не на шутку, что ее так долго нет из тайги.