Атта Тролль   ::   Гейне Генрих

И царица чуть не плачет:

Хоть ее посланцы рыщут

Вдоль по всей земле германской,

Все ж ответ еще за нею.

Но едва она кого-то

Первым подлецом объявит,

Соломон ей пишет снова:

"Нет, голубка, он не первый".

"Милый друг, -- ему я молвил,

Долго будет Балкаиза

Биться тщетно, присуждая

Немцу лавры подлеца.

Ведь в моей отчизне подлость

Прогрессирует гигантски;

На венец из грязных лавров

Слишком много претендентов.

Так вчера еще ***

Первым подлецом считался,

Нынче по сравненью с***

Стал он унтер-подлецом.

Завтра ж назовут газеты

Архиподлеца, который

Даже нашего***

Переподличать сумеет".

ГЛАВА ХХШ

Вместо строфы 4-й:

Только младший, Корноухий,

Бодрствует, отцу внимая.

Тот опять мизантропично

Философствует о людях:

"Да, мой сын, всего противней

Эта кастовая спесь.

Это чванство подлых тварей,

Пишущих анналы мира.

Мы для них пустое место,

Разве мельком упомянут

Имя лошади, носившей

На спине их короля.

Если ж человек снисходит

Родственных воспеть животных,

Он и в этом начинанье

Проявляет эгоизм.

В песнях он, как в жизни, наши

Узурпирует права.

Из любой ничтожной строчки

Прет тупая субъективность.

И, героем взяв медведя,

Он на деле воспевает

Лишь себя -- свои безумства

И болезненные бредни".

ГЛАВА XXIV

Вместо строф 10-й, 11-й и 12-й:

И прославят имя Тролля

Правнуки. Когда же время

Уничтожит предрассудки,

Будет принят он в Валгаллу.

В первоначальном варианте рукописи после этого следуют еще три строфы:

Будет бюст его меж Листом

И великой Фанни Эльслер;

Воспоет его как друга

Надпись в неуклюжем стиле:

"Атта Тролль, медведь великий,

Родился на Пиренеях,

Взяв одновременно как

Жар испанцев, так французов -

Трезвость мысли; скрежетавший,

Перед чернию плясавший,

Иногда и вонь пускавший,-

Не талант -- зато характер".

Имеется и следующий вариант:

Когда-нибудь король Баварский поставит ему в Пантеоне Валгаллы статую в неуклюжем виттельсбаховском стиле: "Атта Тролль, медведь-санкюлот, дикарь-управитель. Уважаемый супруг, глубокий ум, религиозная душа, ненавистник фривольности".

ГЛАВА ХХVII

Вместо трех последних строф:

Скачут по стенам германским,

Хлопая культями крыльев:

Ножки плоски, глотки сиплы,

Много крику, мало пуха!

Тут же белые вороны

Каркают с утра до ночи:

"Галлы, галлы показались!"

Сообща спасают Рим.

Да, у птиц иные песни!

Я вчера прочел в газетах,

Что у Тика был удар

И что Тик -- советник тайный.