Годы странствий   ::   Волошин Максимилиан

---------------------------------------------

Максимилиан Волошин

ГОДЫ СТРАНСТВИЙ

Стихотворения 1900–1910

I. ГОДЫ СТРАНСТВИЙ

Якову Александровичу Глотову

…И мир, как море пред зарею,

И я иду по лону вод,

И подо мной и надо мною

Трепещет звездный небосвод…

ПУСТЫНЯ



Монмартр… Внизу ревет Париж —

Коричневато-серый, синий…

Уступы каменистых крыш

Слились в равнины темных линий.

То купол зданья, то собор

Встает из синего тумана.

И в ветре чуется простор

Волны соленой океана…

Но мне мерещится порой,

Как дальних дней воспоминанье,

Пустыни вечной и немой

Ненарушимое молчанье.

Раскалена, обнажена,

Под небом, выцветшим от зноя,

Весь день без мысли и без сна

В полубреду лежит она,

И нет движенья, нет покоя…

Застывший зной. Устал верблюд.

Пески. Извивы желтых линий.

Миражи бледные встают —

Галлюцинации Пустыни.

И в них мерещатся зубцы

Старинных башен. Из тумана

Горят цветные изразцы

Дворцов и храмов Тамерлана.

И тени мертвых городов

Уныло бродят по равнине

Неостывающих песков,

Как вечный бред больной Пустыни.

Царевна в сказке, — словом властным

Степь околдованная спит,

Храня проклятой жабы вид

Под взглядом солнца, злым и страстным.

Но только мертвый зной спадет

И брызнет кровь лучей с заката —

Пустыня вспыхнет, оживет,

Струями пламени объята.

Вся степь горит — и здесь, и там,

Полна огня, полна движений,

И фиолетовые тени

Текут по огненным полям.

Да одиноко городища

Чернеют жутко средь степей:

Забытых дел, умолкших дней

Ненарушимые кладбища.

И тлеет медленно закат,

Усталый конь бодрее скачет,

Копыта мерно говорят,

Степной джюсан звенит и плачет.

Пустыня спит, и мысль растет…

И тихо всё во всей Пустыне:

Широкий звездный небосвод

Да аромат степной полыни…

1901

Ташкент — Париж



В ВАГОНЕ



Снова дорога. И с силой магической

Всё это вновь охватило меня:

Грохот, носильщики, свет электрический,

Крики, прощанья, свистки, суетня…

Снова вагоны едва освещенные,

Тусклые пятна теней,

Лица склоненные

Спящих людей.

Мерный, вечный,

Бесконечный,

Однотонный

Шум колес.

Шепот сонный

В мир бездонный

Мысль унес…

Жизнь… работа…

Где-то, кто-то

Вечно что-то

Всё стучит.

Ти-та… то-та…

Вечно что-то

Мысли сонной

Говорит.

Так вот в ушах и долбит и стучит это:

Ти-та-та, та-та-та… та-та-та… ти-та-та…

Мысли с рыданьями ветра сплетаются,

Поезд гремит, перегнать их старается…

Чудится, еду в России я…

Тысячи верст впереди.

Ночь неприютная, темная.

Станция в поле… Огни ее —

Глазки усталые, томные —

Шепчут: «Иди…»

Страх это? Горе? Раздумье? Иль что ж это?

Новое близится, старое прожито.

Прожито — отжито. Вынуто — выпито…

Ти-та-та… та-та-та… та-та-та… ти-та-та…

Чудится степь бесконечная…

Поезд по степи идет.

В вихре рыданий и стонов

Слышится песенка вечная.

Скользкие стены вагонов

Дождик сечет.

Песенкой этой всё в жизни кончается,

Ею же новое вновь начинается,

И бесконечно звучит и стучит это:

Ти-та-та… та-та-та… та-та-та… ти-та-та…

Странником вечным

В пути бесконечном

Странствуя целые годы,

Вечно стремлюсь я,

Верую в счастье,

И лишь в ненастье

В шуме ночной непогоды

Веет далекою Русью.

Мысли с рыданьями ветра сплетаются,

С шумом колес однотонным сливаются,

И безнадежно звучит и стучит это:

Ти-та-та… та-та-та… та-та-та… ти-та-та…

Май 1901

В поезде между Парижем и Тулузой



КАСТАНЬЕТЫ

Е. С. Кругликовой



Из страны, где солнца свет

Льется с неба жгуч и ярок,

Я привез себе в подарок

Пару звонких кастаньет.