Жар-птица. Свирель славянина   ::   Бальмонт Константин

Твердит заговоры, на скорби, недуги,

И стала молить я о милом, о друге,

Вошла в Семибашенный Дом.

Сердцем смирилась, до ног поклонилась,

Вот, говорю, я к Могучей явилась,

Ты мне с моим помоги.

Чарой скрути призороки, недуги,

Злые шептанья, намеки, испуги,

Все, что готовят враги.

Все за двенадцатью спрячь ты замками,

Красная Дева, будь ласкова с нами,

В Море ключи опусти.

Белая рыбица пусть их проглотит,

Все пусть двенадцать ключей не воротит,

Дай нам любить и цвести.

С темной зарею, с вечерней зарею,

Пусть он смеется со мною одною,

Будет темным-темно.

С утренней мглою, с красной зарею,

Пусть он подольше помедлит со мною,

Будет светлым-светло.



ЗАГОВОР МАТЕРИ



Разрыдалась я во тереме родительском высоком,

С красной утренней зари

В чисто поле, в тоскованьи одиноком,

Все смотря, смотря, как в Небе, в тучках тают

                                       янтари,

Досиделася до поздней до вечерней я зари,

До сырой росы, в беде,

Стало ясно и звездисто, стало тихо так везде.

Не взмилилось мне о дитятке тоской себя крушить,

Гробовую я придумала тоску заговорить.

Чашу брачную взяла я, со свечою обручальной,

В чисто поле я пошла,

Я достала плат венчальный,

В студенце загорном, чистом, зачерпнув, воды

                                       взяла,

Призорочною чертою

Очертилась я в лесу,

Под Луною молодою

Я над свежею водою

Слово молвлю о дитяти, чтоб сберечь его красу.

Вот над чашей этой брачной,

Над водой ключа прозрачной,

Пред свечою обручальной,

Расстеливши плат венчальный,

Чисто личико я мою,

И свечу своей свечою,

Той единою, венчальной,

Чтоб не быть душе  печальной,

Утираю платом белым,

Завещаю Век будь смелым,

Будь весенних дней милее,

Солнца ясного светлее,

Ненаглядный мой, любя,

Отвожу я от тебя:—

Духа страшного, седого,

Ветра, Вихоря ночного,

Домовых и водяных,

Одноглазых леших злых;—

Змея огненною знаю,

От него предохраняю,

И от Киевской от злой

Ведьмы, с Муромской сестрой;—

И от Ворона лихого,

От Кощея, и от слова

Чернокнижника—волхва,

Чьи захватисты слова;—

От русалки от моргуньи,

И от той Яги-колдуньи,

И от знахаря-слепца

Будь сохранен до конца.

Пусть в ночи и в полуночи

У тебя не меркнут очи,

Пусть в дороге и пути

Знаешь ты, куда идти.

Будь сокрыт от скорби страстной,

И от смерти от напрасной,

От врагов и от беды,

От огня и от воды

А как час твой смертный глянет,

Пусть твой разум воспомянет

Про того, в тебе чья кровь,

Про мою к тебе любовь.

Ты на родину вернися,

С кровным, с близким распростися,

И к сырой земле прильни,

Непробудным сном засни.

Слово то, что я сказала,

Живо с самого начала,

И сильнее, чем Вода,

Да пребудет навсегда.

Кто перечить мне захочет,

Кто морочит, узорочит,

Пусть узорчанье его

Возвратится на него.

Пусть в свои впадет узоры,

И за древние за горы

Пусть ведун напрасный тот

В Преисподнюю сойдет.



ЗАГОВОР ОХОТНИКА



Засветло встал я,

Лицо умывал я,

И в двери иду из дверей,

Из ворот я иду в ворота,

В чисто поле, к дремучему лесу, где между

                                   ветвей

Днем темнота.

А из лесу дремучего, темною,

Из лесу огромного,

Двадцать бегут ко мне дьяволов, сатанаилов,

                                    лесных,

И двадцать иных,

Пешие, конные, черные, белые,

Низкие,

Близкие,

Страшные видом, а сами несмелые,

Сатанаилы, и дьяволы, стали они предо мной,

На опушке лесной.