Любовные похождения Лимузена   ::   дю Террайль Понсон

— А вот слушайте: англичанин уверен, — продолжал Милон, — что письмо было подписано другим именем. Ко мне он пришел уже не к первому. Дело было в субботу, а так как в этот день нужно было делать расчет рабочим и мне было некогда, я и отправил этого человека, велев ему зайти в другой раз, но, к несчастью, до сих пор его не было.

— Может быть, мы его отыщем, — проговорил Милон. Разговаривая таким образом, они вошли в какой-то двор, который был завален грудами камней.

Милон привел Мармузэ к колодцу и начал спускаться туда. Мармузэ следовал за ним.

Пройдя около тридцати ступеней, они очутились в коридоре со сводами. Вдали виднелся огонь.

— Ого! Кто-то нас опередил, — сказал Мармузэ. Подойдя к двери, они постучали три раза. На этот сигнал дверь отворилась, и в ней показался высокий бодрый старик.

Это был Жан-палач, знакомый уже нам каторжник из Тулонского острога.

На место свидания, назначенного в погребе, он явился первый. Так как от Рокамболя уже год с лишним не было никаких известий, то приверженцы его сходились ежемесячно под председательством Милона и Мармузэ в надежде узнать друг у друга про господина.

С этой целью одни из них путешествовали, а другие рыскали по Парижу.

Теперь все товарищи Рокамболя уже не были бедняками. Жан-палач держал мясную лавку. Милон сделался подрядчиком. Смерть Храбрых сделался столяром. Тетка Курносая открыла виноторговлю.

Одним словом, все, благодаря своему господину Рокамболю, были обеспечены материально и вели честную жизнь.

Итак, Жан-палач явился на свидание первым, затем Милон и Мармузэ, а затем уже понемногу остальные.

Когда они начали расспрашивать друг друга, дверь вдруг распахнулась, и в нее вошла Ванда еще в дорожном костюме.

— Я только что приехала из Лондона и привезла кое-какие известия про господина.

Через несколько секунд она была окружена сотоварищами Рокамболя, и всякий задавал ей разные вопросы насчет господина.

Наконец, она сказала:

— Подождите, я сейчас все расскажу.

Все обступили ее, и в погребе сделалось тихо.

— Господина я не видела, — сказала она, — но я узнала все, что хотела: у него теперь новые враги — притеснители Ирландии и католической веры, но куда он делся — не знаю, там его звали Серым человеком.

— Серым человеком! — повторил Милон.

— Да.

— О! — прошептал Милон в отчаянии. — Этот бедный англичанин был послан ко мне, а я чуть не выгнал его вон.

Ванда продолжала:

— Рокамболь, — сказала она, — оставшийся в плену, был на другой день освобожден на поруки; затем он пропал, и английская полиция не могла разыскать его. Три недели тому назад он отправил во Францию мальчика в обществе какого-то Шокинга, который знает, вероятно, все тайны.

— Это, похоже, тот самый англичанин, который был у меня, — сказал Милон.

— Проводив этого человека с ребенком, Рокамболь однажды вечером отправился куда-то в лодке, и с тех пор след его простыл.

Когда Ванда рассказывала, все присутствующие услышали приближение чьих-то шагов к подземелью.

Взгляды всех присутствующих устремились к входной двери.

Наступило минутное молчание.

Наконец дверь открылась, и в нее вошел человек.

Но это был не Рокамболь.

Это был десятник, которого звали Полирдом.

—Какой-то каменщик, — сказал он, — упал с лесов… какими судьбами не знаю, но он сильно расшибся, так что его с трудом могли перенести в улицу Пор-Мелон, где я его видел. Он послал меня к вам и сказал, что если вы тот самый человек, который знает Рокамболя, то он вам должен сообщить важную тайну перед смертью.

Милон и Мармузэ побежали к умирающему Лимузену; остальные же остались ждать их прихода.

Лимузен находился в участке, где ему и была оказана тотчас же медицинская помощь.

Он сломал себе при падении плечевую кость и три ребра.