Лохматый пес Тома Эдисона   ::   Воннегут Курт

Да, так что же это я вам говорил насчет пластика? — Он с довольным видом огляделся. — Правильно сделали, что перешли сюда. Там было душновато. Ни тебе тени, ни ветерка.

— А может, он уберется, если я куплю ему плевательницу? — спросил незнакомец.

— Неплохо сказано, совсем неплохо сказано, — добродушно заметил Баллард. Внезапно он хлопнул незнакомца по коленке. — Эй-эй, а вы сами-то случайно не занимаетесь пластиками? Я тут, понимаете, разболтался о пластиках, и вдруг выходит, что это ваше прямое дело!

— Мое дело? — медленно произнес незнакомец, откладывая книгу. — Простите, я никогда не занимался делом. Я стал бездельником с девяти лет, с тех самых пор, как Эдисон устроил лабораторию в соседнем доме и показал мне анализатор интеллекта.

— Эдисон? — сказал Баллард. — Томас Эдисон, изобретатель?

— Можете считать его изобретателем, если угодно, — сказал незнакомец.

— То есть как это, если угодно? Только так, в не иначе! Он же отец электрической лампочки и бог знает чего еще!

— Можете считать, что он изобрел электрическую лампочку, раз вам так нравится. Это никому не повредит. — И незнакомец снова уткнулся в книгу.

— Эй, послушайте, вы меня разыгрываете, что ли? Какой это еще анализатор интеллекта? В жизни о таком не слыхал.

— Еще бы! Мы с мистером Эдисоном поклялись держать все в тайне.

— А… этот самый… ну, анализатор интеллекта… Он что, анализировал интеллект?

— Нет, масло сбивал, — отвечал незнакомец.

— Ну, послушайте, давайте серьезно… — стал уговаривать Баллард.

— А не лучше ли и вправду поделиться с кем-нибудь? — сказал незнакомец, Тяжко носить в груди тайну, молчать долгие годы, без конца, год за годом. Но могу ли я быть уверен, что она не пойдет дальше?

— Слово джентльмена, — торопливо заверил его Баллард.

— Да, крепче слова, пожалуй, и не найдешь, — задумчиво сказал незнакомец.

— И не ищите, — сказал Баллард. — Полная гарантия, чтоб мне помереть на этом месте!

— Прекрасно. — Незнакомец откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза, словно отправляясь в далекое путешествие во времени. Он безмолвствовал целую минуту, и Баллард почтительно ждал. — Это было давно, осенью тысяча восемьсот девяносто седьмого года, в поселке Мэнло Парк, в Нью-Джерси. Я был тогда девятилетним мальчишкой. Некий молодой человек — все считали, что он колдун, не иначе, — устроил лабораторию в соседнем доме; оттуда доносились то взрывы, то вспышки, и вообще там творилось что-то неладное. Я не сразу познакомился с самим Эдисоном, а вот его пес Спарки стал моим неразлучным спутником. Он был очень похож на вашего пса, этот Спарки, и мы с ним частенько носились друг за другом по всем дворам. Да, сэр, ваш пес — вылитый Спарки.

— Да что вы говорите? — Баллард был польщен.

— Святая правда, — отвечал незнакомец. — Так вот, однажды мы со Спарки возились во дворе и как-то очутились у самой двери эдисоновской лаборатории. Не успел я опомниться, Спарки как турнет меня прямо в дверь, и — бамм! — я уже сижу на полу лаборатории, уставившись прямо на мистера Эдисона.

— Вот уж он разозлился, это точно! — сказал Баллард, просияв.

— Я перепугался до полусмерти — вот это уж точно. Я-то подумал, что попал в пасть к самому сатане. У него за ушами торчали какие-то проволочки, а спускались они к ящичку, что был у него на коленях! Я было рванул к двери, но он изловил меня за шиворот и усадил на стул.

— Мальчик, — сказал Эдисон. — Тьма гуще всего перед рассветом. Запомни это хорошенько.

— Да, сэр, — сказал я.

— Вот уже больше года, — поведал мне Эдисон, — ищу нить для лампочки накаливания. Волосы, струны, стружки — чего я только не перепробовал, и все впустую. Пытался думать о другом, решил заняться тут одной штукой — просто чтобы стравить пар. Собрал вот это, — я он показал на небольшой черный ящичек.