Охотник на тигров   ::   Рид Майн

 — Это все ошибочная экономия моего отца. Вместо того, чтобы снабдить меня подходящим для длинного переезда конем, он дал мне эту почтенную клячу. Когда-то в молодости она имела очень неприятные столкновения со всеми быками вальядолидского цирка и хотя чудесным образом уцелела, однако до такой степени напугана ими, что с тех пор без панического ужаса видеть не может даже простой мирной коровы. Стоит ей увидеть где-нибудь в отдалении корову, как она, не помня себя, несется в противоположную сторону, до тех пор, пока не упадет от усталости. Это единственный случай, когда она проявляет известную прыть, да и то не на пользу всаднику.

— Да, это не совсем приятно. И неужели же вы все-таки добрались сюда из самой Вальядолиды?

— Да, сеньор, именно оттуда, зато и еду уже без малого два месяца.

Совершенно неожиданно цирковой Россинант, видимо, возбужденный присутствием другой лошади, подтянулся и напряг свои последние силы, чтобы идти с той нога в ногу. Это давало всадникам возможность продолжать начатую беседу.

— Вы были так откровенны, что сообщили мне, откуда едете, — снова начал второй всадник. — Так позвольте же мне, в свою очередь, сказать вам, что я — из Мексики и состою в драгунах королевы, в чине капитана, а имя мое — Рафаэль Трэс-Виллас. Могу ли я узнать вашу фамилию?

— Очень приятно, дон Рафаэль, — отозвался первый всадник. — Конечно, можете. Я — Корнелио Лантехас, студент вальядолидского университета, к вашим услугам.

— Очень рад познакомиться с вами, дон Корнелио, — с подкупающей вежливостью произнес всадник, назвавшийся Рафаэлем Трэс-Вилласом. — Скажите, пожалуйста, не можете ли вы мне объяснить одну странность, вот уже второй день поражающую меня в этих местах? Что значит полное опустошение здешних поселений и подвешенная к деревьям целая флотилия лодок, совершенно неуместная в краю, где можно пройти или проехать десятки лиг, не встретив ни капли воды?

— Я и сам не могу понять этой загадки, дон Рафаэль, — ответил студент. — И не только крайне удивлен всем этим, но, должен откровенно сознаться, даже несколько испуган.

— Что же, собственно, вы видите в этом страшного, дон Корнелио? — спросил драгун.

— Уж такая у меня скверная особенность, но я больше боюсь тех опасностей, которых не знаю, нежели уже известных мне, — продолжал студент. — Меня уверили, что в этой провинции пока еще тихо, но очевидное бегство здешнего населения указывает на то, что и здесь далеко не все благополучно. Быть может, инсургенты уже где-нибудь близко отсюда, что и побудило местных жителей бежать.

— О нет, беднота не имеет обыкновения бояться мародеров, — возразил с усмешкой драгун. — Во всяком случае, сельскому населению не может угрожать никакой опасности со стороны идущих под знаменем освобождения. Потом, не для плавания же по здешним пескам приготовлены тут, в лесу, пироги и лодки. Очевидно, совсем другая причина согнала с родных пепелищ здешнее население. Но какая именно — никак не могу понять.

Некоторое время молодые люди ехали молча, погруженные в раздумье об окружавшей их загадке. Первым заговорил драгун:

— Так как вы прямо из Вальядолиды, то, наверное, знаете более меня о движении Гидальго с его армией. Мне давно уже ничего об этом неизвестно.

— Едва ли мне более известно, чем вам, сеньор дон Рафаэль, — заметил студент. — Вы забываете, что, благодаря тихому шагу моей лошади, я уже без малого два месяца в пути. Сам я узнал кое-что уже в дороге, по слухам; а эти слухи держатся в границах, охраняемых святой инквизицией. Если верить словам оахакского епископа, то вооруженное восстание не найдет себе поддержки в его епархии.