Пытливый странник   ::   Голубев Глеб

---------------------------------------------

Глеб Голубев

Пытливый странник

Летом 1723 года в доме киевского купца Григория Григоровича случилась беда: исчез сын Василий.

Вернувшись вечером из дальней торговой поездки, отец не нашел его дома и сразу почуял неладное.

— Где сын? Куда он ушел? — грозно спросил он у жены.

Та только разводила руками:

— Не знаю, отец. Наверное, в школе засиделся или с приятелями где гуляет. Придет, чай, скоро. Далеко ли уйдет он с больной ногой…

Отец не спал всю ночь, выходя на крыльцо при каждом собачьем лае за высоким забором. Тревожные мысли томили его. Чувствовал Григорий, что сын ушел далеко и, видно, не скоро вернется.

Они спорили с сыном уже давно. Отец хотел, чтобы Василий тоже пошел по купеческой части. А сын поступил в Латинскую Киевскую школу. Отец требовал, чтобы сын за грамотой не гнался, а лишь «в церковном упражнятися песнословии и чтении».

Но Василий увлекался историей, философией, географией, рисовал «мирские картинки». Часто он заговаривал последнее время о том, как хочет учиться дальше и поездить по чужим городам.

— Хочу услаждаться путешествием и историей разных мест, — твердил он отцу.

«Не иначе так и сделал, вражий сын, — думал Григорий Григорович, ворочаясь на лавке. — Ушел из дому, опозорил на весь город».

Он встал и снова начал допрашивать жену: когда последний раз видела сына? Что он делал вчера? О чем говорил?

Мария отвечала растерянно, невпопад, отводила глаза. А к утру, когда за окнами начал синеть рассвет и звонко заголосили петухи по усадьбам, ударилась она в слезы и повинилась, что сын ушел в город Львов и сама она его благословила на дорогу.

— Целую неделю он меня уговаривал, — причитала мать. — Нога у него ведь с детства болит, а вылечить ее здешние лекари не могут. «Там, — говорит, — лекари куда лучше, быстро вылечат». Ну, я и поддалась…

Григорий не мешкая послал за сыном погоню. Но дорог много, где его искать? В одну сторону помчался конюх на неоседланной лошади. По другим дорогам поскакали приказчики и работники, тревожными окриками пугая крестьян, спешивших на базар.

Через городской магистрат разослал Григорович по окрестным селам грамоту с приметами сына:

«Возраста он высокого, волосы черные, лицом смугл, телом дороден, брови черные, высокие, большие и почти вместе сошедшиеся, глаза острые, карие, нос короткий. Нрава он веселого и шутливого, любопытен ко всяким наукам и художествам, а наипаче к рисованию…»

Скакали по дорогам гонцы, осматривали на заставах всех странников, задерживали до выяснения личности тех, кто имел брови сросшиеся и глаза острые. Но нет, не было среди них Василия Григоровича. Много дорог на свете — кто знает, по какой он ушел? Ищи ветра в поле…

САМОЗВАННЫЕ БРАТЬЯ



Тишина стоит в риторическом классе Львовской иезуитской академии. Только дружно скрипят перья да старчески шаркает ногами по каменному полу профессор, отец Вишневецкий, расхаживая между партами. За узкими стрельчатыми окнами, похожими на крепостные бойницы, меркнет короткий зимний день.

Время, отпущенное на сочинение, кончается. Ученики спешат. Кто-нибудь оторвется, чтобы очинить перо или присыпать песком исписанный лист, и снова склоняет над партой бритую голову, скосив глаза в тетрадь соседа. А тот уже старательно выводит последнюю строчку:

«Писано в городе Львове, в лето от Рождества Христова 1724, Януария 28 дня…»

И потом долго дует на покрасневшие негнущиеся пальцы: зябко в сыром монастырском зале.

Перед самым концом урока в дверях вдруг появилась грузная фигура префекта академии. Все торопливо встали. Хмурый префект некоторое время молчит, скользя взглядом по лицам.