Рубин во мгле   ::   Пулман Филип

Слова были сочувственными, и Салли это поняла.

— Не знаете ли вы человека по имени Марчбэнкс? — спросила она. — Может быть, он работает где-нибудь здесь?

— Нет, никогда не слышал такого имени.

— А может быть, вы слышали… — Они уже были почти на верху лестницы, и Салли остановилась, чтобы закончить вопрос. — Может быть, вы слышали что-то о семи блаженствах ?

— Чего-чего?

— Пожалуйста. Это важно.

— Не-а. Не слыхал. — Он задумался. — Похоже на кабак или вроде того. А что это такое?

— Сама не знаю. Ничего, ерунда. Забудьте об этом! — И Салли шагнула на верхнюю площадку лестницы. — Так где же здесь найти мистера Хиггса?

— Тут.

И он с грохотом ударил в тяжелую деревянную дверь и, не дождавшись ответа, распахнул ее со словами:

— Леди к мистеру Хиггсу! Имени мисс Локхарт!

Салли вошла, и дверь закрылась за ней. Комната была полна сигарным дымом и необыкновенно богато убрана: полированная кожа, красное дерево, серебряные чернильницы, шкафы с бронзовыми ручками и хрустальные пресс-папье. Тучного вида человек в другом конце комнаты скатывал в рулон большую карту, и его лысина блестела от усилий. Впрочем, блестела не только лысина: блестели и его ботинки, блестела тяжелая золотая цепочка с масонской печатью над его брюшком, и все его лицо блестело от пота и лоснилось, свидетельствуя о долголетнем пристрастии к вину и вкусной еде.

Он покончил с картой и взглянул на вошедшую. Его лицо мгновенно приобрело торжественное и благочестивое выражение.

— Мисс Локхарт? Дочь покойного Локхарта?!

— Да.

— О моя дорогая! — воскликнул он, простирая к ней руки. — Что я могу сказать? Лишь то, как мне тяжело, как всем нам невыносимо тяжело было услышать о вашей утрате. Прекрасный человек. Великодушный работодатель. Истинный христианин. Рыцарь! Э-э… м-м-м… Великая утрата, печальная и трагичная утрата.

Она опустила голову.

— Вы очень добры. Но могу ли я попросить вас кое о чем?

— Моя дорогая!

Мистер Хиггс повеселел и принял самый радушный вид. Он подтолкнул к ней кресло и встал своей широкой спиной к камину, сияя ласковой дядюшкиной улыбкой.

— Я сделаю все, что в моих силах, обещаю вам!

— Ну, не то чтобы я прошу что-то сделать, все гораздо проще… Видите ли, мне бы хотелось у вас узнать… Мой отец когда-нибудь упоминал о некоем мистере Марчбэнксе? Вы знаете кого-нибудь с таким именем?

Мистер Хиггс глубоко задумался.

— Марчбэнкс… Марчбэнкс… Вы знаете, есть один корабельный поставщик в Ротерхите, его имя пишется Мар-джо-ри-бэнкс. Может быть, это он и есть? Хотя я не припомню, чтобы ваш бедный отец имел с ним какие-то отношения.

— Может быть. У вас есть его адрес?

— Где-то на Тасманской верфи, — сказал мистер Хиггс.

— Спасибо. И еще. Может быть, это глупо… Право, мне кажется, я вам чересчур докучаю…

— О, что вы, моя дорогая мисс Локхарт! Я полностью в вашем распоряжении. Просто скажите, как вам помочь.

— Ну, хорошо. Вы когда-нибудь слышали такую фразу: семь блаженств ?

И тут случилось что-то страшное. Как мы уже упоминали, мистер Хиггс был крупный, упитанный мужчина; так что, может быть, не столько слова Салли, сколько долгие годы злоупотребления портвейном, кубинскими сигарами и жирными ужинами заставили его внезапно схватиться за сердце и пошатнуться, ловя ртом воздух. Он сделал шаг вперед… его лицо потемнело, пальцы рванули жилет, и огромное тело рухнуло на турецкий ковер. Одна нога лягнула воздух и отвратительно дернулась пять раз. Открытый глаз был прижат к резной ножке стула, на котором сидела Салли.

Она не шелохнулась, не вскрикнула, даже не потеряла сознания. Лишь немного отвела подол своего платья от блестящего черепа и, закрыв глаза, несколько раз глубоко вздохнула.