Стрелы на ветру   ::   Мацуока Такаси

Хэйко огляделась, выискивая Старка. Им многое нужно обсудить. Прежде всего, следует обеспечить сохранность золота. Маловероятно, конечно, чтобы на миссионерском корабле кто-либо попытался его похитить, но им нужно быть предельно бдительными.

Старк стоял у кормы, у самых поручней. Он был недвижен. Когда Хэйко приблизилась к нему, его плечи вдруг задрожали; Старк упал на колени и завыл, словно смертельно раненный зверь.

Хэйко опустилась на палубу рядом с ним. Если она притронется к нему, не попытается ли он ее ударить? А если попытается, что ей тогда делать? Нет, она не будет бояться. Она плывет в неведомую страну, не зная собственного пути. Должно быть, он начался в этот самый миг.

Хэйко извлекла из-за пазухи белый шарф из лучшего шелка, ненадушенный, но впитавший запах ее тела, и протянула руку, чтобы вытереть слезы Старка.

Старк не стал драться. Когда шелк коснулся его лица и осушил слезы, Старк всхлипнул в последний раз, прикоснулся к руке Хэйко – так мягко, что она едва ощутила это прикосновение, – и сказал:

– Спасибо.

Хэйко поклонилась и хотела было сказать что-нибудь вежливое. Но подходящие слова не шли ей на ум. Вместо этого, когда она взглянула на его беззащитное, открытое лицо, из глаз ее тоже потекли слезы, хоть губы и сложились в успокаивающую улыбку.

Теперь уже Старк потянулся к ней. И первая слезинка, сорвавшаяся со щеки Хэйко, упала ему на руку.

И заблестела у него на ладони, словно маленький бриллиант.

* * *



А «Вифлеемская звезда» плыла, и Старк сказал: «Спасибо», и шелковый шарф в шелковистой руке Хэйко осушил его слезы, пока ее слезы катились по улыбающемуся лицу. И «Вифлеемская звезда» плыла.



Часть VI

ВОРОБЬИНАЯ ТУЧА

«СУДЗУМЭ-нокумо»

Свиток первый

Переведено с японского Эмилией Гибсон при помощи Гэндзи Окумити, даймё Акаоки, в год 1861-й от Рождества Христова.



В конце лета 1291 года мой дед, отец и старшие братья погибли в битве у мыса Мурото вместе с самыми доблестными нашими вассалами. Так я, Хиронобу, стал правителем Акаоки в возрасте шести лет и одиннадцати дней.

Когда победоносная армия Ходзё приблизилась, моя мать, госпожа Киёми, помогла мне приготовиться к ритуальному самоубийству. Для этого избрали берег ручья, что тек мимо нашего замка, но сильно обмелел по случаю зимы. Я облачился с ног до головы в белое. На голубом небе не было ни облачка.

Мой телохранитель Го стоял рядом со мной с воздетым мечом. Он должен был отрубить мне голову, как только я всажу нож себе в живот. Но в тот миг, когда я уже готов был проделать это, над сухим руслом вдруг взлетели воробьи – сотни сотен воробьев. Их оказалось столь много, что они накрыли нас тенью, словно туча.

Десятилетний конюх Синити, товарищ моих детских игр, вскричал:

– Остановитесь! Это знамение! Господин Хиронобу не должен умирать!

Го, плача, упал на колени рядом со мной и произнес:

– Мой господин, вы должны вести нас в битву! Этого требуют боги!

Он не объяснил, почему истолковал это знамение именно так. Но мои вассалы – они тоже прослезились – поддержали Го:

– Ведите нас в бой! Мы умрем лицом к врагу, как и подобает истинным воинам!

– Никто не сравнится с конниками клана Окумити! Мы разобьем их!

Вот так и случилось, что в тот самый день я повел оставшихся самураев нашего клана – а было их сто двадцать один – против пятитысячной армии Ходзё.

Моя мать, улыбаясь сквозь слезы, пожелала мне счастливого пути и сказала:

– Когда ты вернешься, пусть на мече твоем будет кровь наших самонадеянных врагов.

Старшим из моих вассалов был Рёдзи. Он хотел, чтобы завтра утром, на рассвете, мы атаковали боевой строй наших врагов.