Тайна Обители Спасения   ::   Феваль Поль

– Странная малышка! – в очередной раз повторил полковник, усмехнувшись. – Я знаю ее лучше, чем ты. Она обожает своего Мориса, но рисковала его жизнью, чтобы отомстить людям, погубившим ее родных. Настоящая корсиканка! Она очаровала даже Куатье! Он работал и на меня, и на нее. Я сумел добиться от него лишь одного: он согласился обмануть ее, несколько завысив количество трупов. Теперь для этой девушки Черных Мантий не существует. Она, как и ты, сосчитала предсмертные хрипы и уверена, что все мы погибли. Выгляни в окно!

В саду же происходило вот что.

Помогая маркизе подняться, мамаша Лео говорила:

– Тут и обсуждать нечего! Я им только помешаю. Это вы их настоящая мать, поэтому именно вы и должны сопровождать их.

В этот момент откуда-то появился Куатье. Он указал на дверь, через которую собирались бежать заговорщики, и произнес:

– Карета подана. Пора отправляться.

Валентина бросилась Морису на шею, и он нежно прижал жену к своей груди.

– Только теперь, когда мои отец и брат отомщены, я смогу принадлежать тебе безраздельно! – прошептала девушка. – Мы никогда больше не увидим Францию, для властей которой ты навеки останешься преступником. Но наши дети будут французами, и когда они вырастут, ты укажешь им путь на родину!

– Ты понял, Тулонец? – спросил полковник с лукавой улыбкой на бледном лице. – До тех пор, пока сюда не вернутся их дети мы можем спать спокойно.

Вскоре послышался шум удаляющейся кареты.

Сад опустел.

Полковник по-прежнему стоял у окна. Падавший на господина Боццо лунный свет придавал его лицу странное выражение.

Лекок смотрел на старика и в глазах Тулонца отражался суеверный ужас.

Наконец все стихло. Тогда Хозяин Черных Мантий, казалось, очнулся от своих размышлений.

– Моя маленькая Фаншетта должна сегодня спать в своей постели, – произнес он. – За дело, Тулонец! Трое наших собратьев ждут тебя.

Лекок вытер холодный пот, выступивший у него на лбу. Потрепав помощника по щеке, полковник осведомился:

– Ты не знаешь кого-нибудь, кем можно было бы заменить нашего Людовика Семнадцатого? Я тут задумал одно дело. Оно будет последним, если только...

Старик тихонько рассмеялся.

– Знаешь, вчера мне приснился очень странный сон,– произнес он с улыбкой на тонких губах. – Я разговаривал с человеком, у. которого была седая борода, хотя его отец еще не родился. И я сказал ему: «Бессмертны только две вещи: Бог, который является Добром, и я, который олицетворяет собой Зло».