Тайные фрегаты   ::   Лаптухин Виктор Владимирович

Явите Божескую милость, еще раз всем нам об этом поведайте! И Ванюшке будет в назидание — не книжная премудрость, а рассказ от души!

Старик не заставил просить себя еще раз. Говорил он, как летописание читал. Для начала помянул о пути из варяг в греки и о Новгороде Великом, который вел торговлю от Уральского Каменного пояса и Студеного моря до восточных бусурманских степей и немецких земель на западе. Но не всем соседям пришлось по нраву богатство новгородское. Закованные в броню чужаки двинулись на восток, подминали под себя одно племя за другим, огнем и мечом утверждали свою веру. Война дошла и до новгородских рубежей, горели города, села, православные храмы. Русским ладьям плавание по морю было запрещено… Но новгородцы не дрогнули. Много раз били они чужие рати, топили вражеские суда. Сами ходили походами на запад, с боем брали приморские города.

…Только лихие соседи не унялись. Когда до них дошла весть о нашествии на Русь безбожного хана Батыя, они решили, что настал их час. Первым двинулся в поход флот под командованием зятя шведского короля Биргера. Шли враги в силе великой, пыхтя духом ратным. Высадились они в том месте, где Ижора впадает в Неву, и, как пишет летопись, радовались, шатаясь безумием, что уже пленили нашу землю. Но того не ведали, что в устье стояла морская стража и ее старшой, чудин Пелугий, принявший крещение под именем Филипп, вовремя послал вести князю Александру Ярославичу. Новгородская дружина поспешила к Неве и внезапно ударила на шведов. Да так, что они не успели опоясать мечи на чересла свои. Врагов порубили без числа, а князь схватился с самим Биргером и копьем возложил ему печать на лицо. За эту победу Александр получил прозвание Невский и потом удаль свою доказал еще раз на Чудском озере, где побил великое немецкое войско…

— С тех пор много лет прошло. Но за грехи наши допустил Господь свеев на эти берега и заперли они нам путь на запад, — закончил дед Кондрат свой рассказ. Он стянул с головы малиновый бархатный колпак, отороченный соболиным мехом, и широко перекрестился. — Упокой, Господь, души православных, что полегли за родную землю, и прости им все согрешения. Помолимся, братия!

Корабельщики последовали его примеру. Некоторое время звучали лишь тихие слова молитвы да слышалось шуршание льдин за бортом.

Но неугомонный Соловей быстро тряхнул кудрями.

— Ну да, теперь Новгород не один, за ним со всей силой стоит Москва. Царь-государь и великий князь Петр Алексеевич не допустят обиды торговым людям. Нас же выпустили за рубеж не только для собственной прибыли, но и ради казенного прибытка. В Ладоге дьяк так и сказал!

— Эх, Соловей! Легкий ты человек, доверчивый. Тебе бы гусляром быть, былины да сказки сказывать, — произнес кормщик Денис. — Дьяк свое дело твердо знает, как и тот умник, что взялся прокормить казенного воробья. Теперь за столом каждый день имеет гуся или порося, Москва-то думает свою думу и слезам не верит!

— Казна с голоду не уморит, но и досыта не накормит, — назидательно произнес дед Кондрат. — Кончайте-ка пустословие, пока не дошло до воровского разговора, Ваня, взгляни, кто к нам от берега бежит?

В остроносой лодке сидели трое мужиков. Лица побурели на ветру как сосновая кора, волосы совсем побелели. Кафтаны грубого сукна перехвачены кушаками с синей вышивкой, на вороте холщовых рубах тоже пущены синие узоры. Ижора, или еще какое племя чуди белоглазой. Увидели окладистую черную бороду Дениса, радостно замахали руками.

— Здравствуй, шкипер! Слышали, что ты собрался на Грумант [3] , бить морского зверя — моржа!

— Здравствуйте и вы, невские рыбаки! В этом году решил вместе с Кондратом в свейские города сплавать. Вместо меня на море-океан младший брат пошел. Как промышляете?

— Корюшка густо идет.