Записки пешехода   ::   Ян Василий Григорьевич

---------------------------------------------

Василий Григорьевич Ян

Записки пешехода

Моему отцу

Приношу искреннюю благодарность кн. Э. Э. Ухтомскому, Ал. Ал. Суворину, С. Н. Сыромятникову, а также всем лицам, которые оказывали мне свое содействие в моих скитаниях по Святой Руси.



В. Я. Ревель, 4 V, 1901.

КНИГА ПЕРВАЯ

Не всегда клубиться небу тучами

И грозить холодными метелями.

Не всегда идти дороге кручами,

Темной чащею с седыми елями.

Не томиться век тебе кручинами!

Побежит дороженька равнинами,

Вольной степью, рощами тенистыми

С светлыми ручьями, серебристыми.

Солнце засияет, тучи скроются,

И слезами горе с сердца смоется.

Народная песня

Что же ты, лучинушка,

Не ясно горишь,

Что не вспыхиваешь?

Неужели ты, лучина,

В печке не была?

Я была, была в пече

Во сегодняшней ноче.

Лютая свекровушка

В печку лазила,

Чугун с водой пролила,

А меня, лучинушку,

Она облила.

Записана в деревне Кузнерке,

Малмыжского уезда+

ГОЛОДНАЯ ЗИМА



Элегия в прозе

Деревня Малмыжка стояла далеко от уездного города, затерянная среди большого казенного леса, на берегу реки, по которой весной в половодье сплавлялись дрова и барки. Летом река высыхала настолько, что по ней плавали только в плоскодонных лодках.

Неурожай, захвативший всю губернию, ударил и в этот уединенный уголок. На полях, из растрескавшейся от жары земли, потянулись редкие пустые колосья, годные только на корм скоту. Раньше в деревне всегда бывали общие интересы и радости, но беда разбила всю деревню на отдельные группы и кружки, заботиться стали только о себе и самых близких. Каждый родственный кружок враждебно смотрел на другие, скрывая запасы, словно боясь чего-то. В деревне стало скучно и угрюмо.

Настя, дочь крестьянина Трифона Плотникова, испытала более всех тяжесть одиночества. Ее раньше всегда считали строгой и неприступной, потому что она на гулянья ходила редко, и парня — «прияточки»у нее не было. Парням она нравилась, высокая, румяная, с сильными руками, со спокойным и гордым взглядом.

Ее отец, тихий задумчивый мужик, взял покойную свою жену из дальней деревни, и родственников в Малмыжке у него не было. Когда беда приступила, он потолковал с дочкой и бабкой и ушел в Казань на заработки. Настя перевезла отца на тот берег реки и, вернувшись, долго сидела на высоком берегу и глядела, как по низким отлогим лугам шел мерной страннической походкой отец.

Раньше бывали не раз тяжелые времена, но не бывало того, что случилось теперь. Старики рассказывали, что они помнили неурожаи, но тогда бывали запасы, и народ выкручивался из беды. В старое время люди жили расчетливее. Но лет десять назад подати увеличились вдвое; то, что родилось, свозили по реке на лодках и зимой на санях в город, деньги же как-то в руках не удерживались.

Когда родственные кружки, замкнувшись, обошли Настю, она сделалась еще строже, еще неприступнее к другим. Ей нравилось сидеть дома, прясть и слушать бабку. Та рассказывала про свое прошлое, как она была молодая и как жила в услужении у купца.

Через два месяца пришло письмо от отца. Он писал, что работать теперь трудно, так как мужичье навалило в город со всех сторон, но что он все-таки работает в каменщиках, здоров, шлет свое благословенье и пять рублей денег.

Письмо принес из волости односельчанин, мужик степенный и верный, но пяти рублей в конверте не было.