А кто я теперь?   ::   Воннегут Курт

Когда я зашел к Миллеру и сказал Гарри, что меня назначили режиссером и я хочу дать ему роль, он спросил, как обычно, когда ему кто-нибудь предлагал роль, и по правде сказать, это был грустноватый вопрос:

— А кто я теперь?

Актерские пробы я проводил, как всегда, в зале собраний на втором этаже нашей Публичной библиотеки. Дорис Сойер. — наш постоянный режиссер — пришла поделиться со мной своим богатым опытом. Мы с ней вдвоем важно восседали наверху, а те, кто претендовал на роли, ждали внизу.

Чтобы доставить удовольствие Гарри — да и самим себе тоже, — мы попросили его читать сцену, где он бьет свою жену. И он так за это взялся, что мы будто увидели новую сцену, которой у Теннесси Уильямса и в помине не было. На Гарри был коротенький двубортный пиджачок, как у выпускника средней школы, со складочкой на спине, и крохотный галстучек красного цвета с лошадиной головкой. Он снял пиджак и галстук, расстегнул воротник, повернулся спиной к нам с Дорис — это он накачивал себя, чтобы войти в роль. И рубашка на спине у него лопнула — хотя с виду она была совершенно новая. Это он ее нарочно порвал, чтобы с самого начала еще больше походить на Марлона Брандо.

Когда он обернулся к нам, это уже был широкоплечий красавец, самоуверенный и жестокий. Дорис подавала реплики за Стеллу, его жену, и Гарри так ее закрутил, что эта очень-очень старенькая леди почувствовала себя очаровательной беременной девчонкой, чей муж, необузданный, как горилла, вот-вот расшибет ей голову. А с нее это и на меня перекинулось. Я читал за Бланш — по пьесе это сестра Стеллы, — и провалиться мне, если Гарри не нагнал на меня такого страху, что мне показалось, будто я сам стал пьяненькой и увядшей красавицей южанкой.

И пока мы с Дорис приходили в себя, словно просыпаясь после наркоза, Гарри положил на стол пьесу, натянул пиджачок и снова превратился в бледного продавца из скобяной лавки.

— Ну как… как я, справился? — спросил он, и сразу было видно, что он вовсе не уверен, дадут ему эту роль или нет.

— Что ж, — сказал я. — Для первого раза не так уж плохо.

— Спасибо! Большое спасибо, — сказал он, пожимая мне руку.

— Скажите, вы там, внизу, не видели красивую девушку, новенькую? — спросил я. Я ждал Элен Шоу.

— Не заметил, — сказал Гарри.

Но оказалось, что Элен Шоу пришла-таки на репетицию и вдребезги разбила наши с Дорис надежды. Мы мечтали, что наш «Клуб Парика и Маски» в кои-то веки выпустит на сцену по-настоящему красивую, взаправду молодую девушку вместо очередной видавшей виды сорокалетней особы, которую приходится всеми правдами и неправдами выдавать за девчонку.

Во Элен Шоу играть не могла даже под страхом смерти. Что бы мы ей ни давали читать, она оставалась той же барышней, с той же самой улыбкой наготове для каждого, кто придет жаловаться на телефонные счета.

— Милая, — сказала Дорис, — я хочу задать вам один интимный вопрос.

— Пожалуйста, — сказала Элен.

— Вы когда-нибудь были влюблены? — спросила Дорис. — Я только потому спрашиваю, — добавила она, — что воспоминание о любви могло бы вас согреть, оживить…

Элен сдвинула брови и глубоко задумалась.

— Вы знаете, я ведь все время в разъездах. И там, где я бываю по службе, все мужчины уже женаты, а я нигде не задерживаюсь надолго и ни с кем другим познакомиться не успеваю.

— Ну а в школе? — спросила Дорис. — Разные там обожатели и детские влюбленности, а?

Элен и над этим вопросом глубоко задумалась и сказала:

— А мне и в школе приходилось то и дело переезжать. Папа у меня строитель, он все время ездил со стройки на стройку, так что я то с кем-то здоровалась, то прощалась — и все.

— Да-а, — сказала Дорис.

— А кинозвезды не в счет? — спросила Элен. — Нет, конечно, не взаправду, Я никого не видела — только на экране…

Дорис взглянула на меня, потом на потолок.

— Да-а, пожалуй, можно считать, что это тоже любовь. Тут Элен несколько оживилась:

— Я по многу раз смотрела фильмы про любовь и мечтала, что выхожу замуж за героя.

— Угу, — сказала Дорис.

— Большое спасибо, мисс Шоу, — сказал я.