Андрей Геласимов - Жажда   ::   Геласимов Андрей

Мешает, наверное, твоему Никите спать?

Она сказала:

– Нет, не мешает.

Тогда я посмотрел на ее прихожую и сказал, что пора делать ремонт. А она улыбнулась и ответила, что ей не по карману.

– Особенно твой. Ты сколько берешь?

Я говорю:

– Я только евроремонт делаю. Для богатых. Стеклопакеты там, навесные потолки – всякая фигня.

Она говорит:

– Ну и все равно – сколько?

Я говорю:

– Ну, тысяч восемьдесят, сто. Иногда бывает сто двадцать.

Она говорит:

– Ни фига себе.

А я говорю:

– У них бабок полно. Им надо друг перед другом выгибать пальцы.

Она улыбнулась:

– Сложная у них жизнь.

Я тоже улыбнулся:

– Да, непростая.



* * *



Потому что я так и не знал – кто из них кого кинул. То ли Генка Пашку, то ли наоборот. Хотя каждый из них, разумеется, винил в обмане другого. Они приезжали ко мне на своих джипах по очереди и говорили – ну, ты же знаешь, что я не мог кинуть его. Ну, скажи – ты же знаешь.

И я говорил, что знаю, потому что я не мог ответить им – «нет». Ни тому ни другому. Хотя правды так и не знал. И в общем не хотел ее знать – этой правды. Кому она на хрен была нужна? Когда ты с кем-то горишь в одном БТРе – после этого на многие вещи появляется совсем другой взгляд. Просто им повезло. Серега вытащил их чуть раньше. Сначала их, потом этого непонятного капитана из штаба дивизии, после него водилу Михалыча, потом прапорщика Демидова, и после всех наконец меня.

Может, оттого что им повезло, они потом и решили кинуть друг друга. Не знаю. Деньги страшная вещь. Я бы не хотел оказаться на их месте. Во всяком случае – не в этот раз.

Если только чуть раньше. Когда Серега полез в подбитый БТР.

Но бабки есть бабки, и бабки их развели. Полетел псу под хвост их совместный бизнес, а мне пришлось несколько раз покупать водки намного больше, чем обычно.

Потому что они пили как лошади. Приезжали из своего Фрязино и выпивали то, что я для себя покупал. Но всегда по раздельности. Даже звонили заранее, чтобы не наткнуться у меня друг на друга. А я пил с тем и с другим. Мне было все равно – кто из них кого кинул. Для меня они оставались Пашкой и Генкой, с которыми я горел. Которые знали, что у меня когда-то было лицо, а не обожженный кусок мяса.

Полгода после призыва, и потом еще целый месяц в Чечне .

А евроремонтом именно Генка надоумил меня заниматься.

– Чего ты паришься? – сказал он мне. – Ты же, на хрен, строитель. Ты же, блин, знаешь всю эту строительную херню. Давай, зафигачь мне квартиру. А я тебе нормальное бабло подгоню. Потом, может, еще клиенты найдутся.

И клиенты нашлись. Даже в нескольких городах. Удивлялись, правда, когда я им говорил по телефону, что работаю один, но потом при встрече больше не удивлялись. Во всяком случае, не спрашивали – почему на ремонт требуется так много времени. Те, кто торопился, нанимали других.

И те, кому не нравилась моя рожа.



* * *



– Вы посмотрите на свои лица! – кричал на нас завуч на уроке черчения. – Вы только посмотрите на себя. У вас в глазах ни одной мысли. Сидите передо мной как стадо баранов. Вы же тупые как бараны. Идиоты! Подрастающее поколение!

Он стоял рядом со мной и размахивал моим рисунком. Листок бумаги в его руке дрожал над моей головой. Я смотрел на стол и считал капли. Сначала одна, потом другая. Я отодвинулся, чтобы их не задеть, и тогда он замолчал. Посмотрел на меня, перевел дыхание, сложил листок пополам и сказал:

– Пойдем к директору. С вещами.

Поднял голову и снова посмотрел на нас всех.

– Остальные продолжают работать. И только попробуйте у меня выйти из класса.

– Полюбуйтесь, Александр Степанович, чем занимаются ваши ученики, – сказал он, когда мы вошли в кабинет директора. – Будущие строители.

– Они наши общие ученики, Аркадий Андреевич, – сказал директор. – И может, строителями никогда не будут.