Бег по пересеченному времени   ::   Фридберг Исаак

---------------------------------------------

Фридберг Исаак

Бег по пересеченному времени



Исаак Фридберг

Бег по пересеченному времени

Монтаж аттракционов Меняли деньги. Отец принес зарплату, выданную новенькими купюрами образца тысяча девятьсот сорок седьмого года. Десятимесячный Гера потянулся к деньгам, встал и пошел. Впервые в жизни. Можно сказать, Григорию Алексеевичу Равинскому подняться на ноги помогли исторические обстоятельства. Родители, прозябавшие в нищете последние тридцать лет, сочли добрым предзнаменованием интерес маленького Геры к денежным знакам. Мать верила в приметы, многие из них действительно сбывались - кроме тех, которые обещали сытость и благополучие. Новые деньги были похожи на разноцветных бабочек - скорее всего маленький Гера соблазнился именно этим. В скромном родительском доме отсутствовали яркие краски: белые известковые стены, темно-коричневый пол, почерневший лак случайной мебели. Одежду тогда носили тоже либо черного, либо синего или серого цветов. Детских игрушек почти не было; те, что сохранились с довоенных времен, обесцветились естественным путем. Главным произведением искусства в доме был отрывной календарь, черно-белый. Красные дни в календаре попадались редко и особого впечатления на Геру не произвели во-первых, за десять месяцев жизни их было слишком мало, во-вторых, не такими уж они были и красными по причине плохой бумаги. Так что истинная красота, которая - как известно - спасает мир, вошла в Герину жизнь гознаковским рублем. Миновали полтора десятка лет, Гера возмужал и порадовал маму густым волосяным покровом нижних конечностей. По маминым приметам, это тоже выходило к деньгам. Твердый материнский интерес к подобного рода суевериям позволяет догадаться, что и пятнадцать лет спустя жизнь семьи Равинских не страдала от роскоши. Родители кормились инженерным трудом на авиационном заводе и нужду свою приписывали исключительно собственному неумению жить. Кроме чрезмерной волосатости, ничем другим Григорий Алексеевич родителей не баловал. Талантами не блистал, учился обыкновенно. Любил кино - кто не любит? Мечтал стать артистом - кто не мечтает? Закончил авиационный техникум, прослужил год механиком на заводском аэродроме, попал в армию. Там все и началось. Услали его на край земли. Дыра дырой: телевизора нет, единожды в ме- сяц клубный киносеанс, в полковой библиотеке - Герцен, Кожевников, Бо- рис Полевой и газета "Красная звезда". Полярная ночь. Камчатка. Тоска. Длинными скучными вечерами развлекал сослуживцев, пересказывая фильмы - те, что смотрел "на гражданке" раз по десять и хорошо помнил. После отбоя - ползком в каптерку, где можно укрыться от бдительных глаз дежурного офицера, - и давай, "крути кино", забавляй матерых "стариков" и молодых сержантов. Уважение "стариков" и сержантов облегчало жизнь... Запас фильмов довольно быстро иссяк, должность ночного киномеханика терять не хотелось. В одну прекрасную полярную ночь Григорий Алексеевич понес околесицу, лихорадочно соображая, каковой будет расплата. Выдал за американский "боевик" историю собственного сочинения, врал отчаянно - и удачливо, народу понравилось. Запасы вранья неожиданно оказались безграничны, к утру он обычно забывал, о чем врал вечером, но три-четыре сюжета задержались в памяти. Вернулся домой, попробовал сюжеты описать. Зачем? Острая на язык казарма присвоила ему кликуху Режиссер. Кликуха поначалу обидела, потом он к ней привык, ближе к "дембелю" возникли странные амбиции. В канцелярии заводского аэродрома освоил пишущую машинку - но тут коса нашла на камень. Краем уха слышал, будто существуют институты, где обучают писательскому делу, даже не представлял себе, можно ли к ним подступиться.