Бег по пересеченному времени   ::   Фридберг Исаак

Тем бы все и кончилось, но аэродромному начальству угодно было отправить его в Москву на стажировку. В Москве увидел объявление: знаменитой киностудии требуются участники массовых съемок, - решил глянуть, как делается настоящее кино. На дне походного чемоданчика совершенно "случайно" завалялся самодельный сценарий, печатанный одним пальцем на служебной машинке, - записал, как мог, лихое свое полярное вранье. Оставил рукопись какой-то секретарше, через месяц выслушал печальный приговор носатого редактора, затем благополучно приземлился в родном аэропорту. Полгода спустя обнаружил свои полярные враки на страницах общедоступного кинематографического журнала. Фамилия под публикацией стояла чужая, но известная. История была основательно перекроена, обрела звон и столичный лоск. Совпадение? Или сюжет, уйдя в армейский фольклор, каким-то образом добрел до ушей профессионального сценариста? Бывает. Гера не возмутился - напротив, преисполнился гордости, поднакопил деньжат и в очередной отпуск ринулся к Москве. Носатый редактор встретил его как родного, новую работу скупо одобрил, тут же предложил профессиональную помощь в лице всегда похмельного драматурга. Гера согласился, через три дня получил первый в своей жизни договор; выданный вслед за тем денежный аванс гигантский по тогдашним представлениям - и вовсе оторвал Герины ноженьки от матери-земли. Дал телеграмму на родной аэродром, попросил выслать трудовую книжку, снял комнату и поселился в Москве. Первый договор оказался последним, с трудом удалось взобраться на нижнюю ступеньку кинематографической лестницы - его взяли в ассистенты. Писал за других, обретал друзей, бегал за водкой для начальства. Тогда все это называлось одним словом: пробиваться. Освоился, подарил еще с десяток сюжетов, как говорится - где стоя, а где ползком вник в механику, которая управляла кинематографическим процессом. Тридцати двух лет от роду, наконец, поступил на режиссерские курсы. Заглатывал все, что дают, со старательностью анаконды. Давали много, и лучшие люди. Alma mater и pater. Первую картину не выбирал - безропотно согласился на совершенно мертвый сценарий; была тогда такая практика: пять-шесть мастеров делают великие фильмы, лицо знаменитой киностудии - а под этой "крышей" каждый год крутятся десятки посредственных сценариев, снимаются никому не нужные, обреченные фильмы; молодые режиссеры служат "пушечным мясом". Примитивный грабеж государственной казны. В те годы грабить государственную казну считалось хорошим тоном - первым, самым главным грабителем в стране было государство, вот и защищались кто как умел. Голодные, самолюбивые начинающие режиссеры ломали позвоночник в неравной схватке с гнилым материалом. Судьба инвалидов от режиссуры никого не интересовала; возможно, была во всем том своя справедливость: настоящие режиссеры умирали, но не сдавались - ненастоящие торговали собой, получали взамен персональный автомобиль, номер "люкс" в гостинице, экспедицию на Южный берег Крыма - словом, полтора года кинематографического рая за государственный счет, потом бесславно исчезали на вечные времена. Гера вывернулся. Переписал сценарий, оставив от "первоисточника" только имена и фамилии героев. Реанимация сценария пошла на пользу фильму; едва закончив монтаж, Гера получил приглашение на фестиваль в Берлин, тогда Западный. Там достался ему призок средней пушистости, вошел в команду элитных производителей, коих система холила и лелеяла. Были и у них проблемы, но - другие. "На все про все" ушло пятнадцать лет жизни - небольшой срок по тем временам. Щель, через которую удалось протиснуться на свет божий кинорежиссеру Григорию Алексеевичу Равинскому, была весьма узкой...