Брачный сезон   ::   Вудхауз Пэлем Грэнвилл

Положим, я не представлял себе, каким образом присутствие Мадлен Бассет, личности, от макушки до подошв совершенно обойденной милостью Божией, способно у кого-нибудь поднять настроение, однако ничего такого я не сказал. А только высказал предположение, что Гасси из-за этого, наверно, слегка взбеленился.

— Да, сэр. Он был раздосадован такой переменой планов. И как я понял из его собственных слов, поскольку он со мной поделился, отсюда проистекло даже некоторое охлаждение между ним и мисс Бассет.

— А, черт! — воскликнул я. А почему я так выразился, сейчас объясню. Если вы помните Гасси Финк-Ноттла, то, наверно, восстановили в памяти и всю ту цепь обстоятельств, которая привела — если цепь может привести — к тому, что кошмарная Бассет прочно забрала в свою неизвестно чем набитую голову, что якобы Бертрам Вустер умирает от любви к ней. Не буду сейчас вдаваться в подробности, скажу только, что она была твердо убеждена, будто достаточно ей разорвать отношения с Гасси, и я по первому ее свистку тут же примчусь со всех ног, в полной готовности выправлять брачную лицензию и заказывать свадебный торт.

Зная мое отношение к этой самой М. Бассет, вы легко поймете, почему всякие разговоры об охлаждении не могли не вырвать у меня испуганного возгласа. Сознание опасности никогда меня не покидало, и вздохнуть с облегчением я смогу только тогда, когда эта парочка благополучно прошествует к алтарю. До тех пор, пока священник не произнесет окончательный приговор, гора не скатится у Бертрама с плеч.

— Ну да ладно, — проговорил я, надеясь на лучшее, — милые бранятся, только и всего. Обычная размолвка. Случается сплошь и рядом. Небось теперь они уже благополучно помирились и улыбчивый бог любви снова трудится до седьмого пота на своем посту. Ха! — оборвал я свою речь, так как у двери затренькал звонок. — Кто-то к нам. Если это юный Тос, передайте ему от меня, что в семь сорок пять вечера он, умытый и причесанный, должен быть в полной готовности сопровождать меня в театр «Олд Вик» на «Короля Лира». И пусть не пытается улизнуть. Сказано тебе матерью, чтобы побывал на «Короле Лире», значит, побываешь, и никаких разговоров.

— Я полагаю, что вероятнее, это мистер Перебрайт, сэр.

— Старина Китекэт? Почему вы решили?

— Он тоже заходил, пока вас не было, и дал понять, что снова заглянет позже. С ним была его сестра мисс Перебрайт.

— Вот так так! Таратора! Я думал, она в Голливуде.

— Насколько я понял, она приехала в Англию на отдых, сэр.

— Вы хоть чаем ее напоили?

— Да, сэр. Мастер Томас был за хозяина. А потом мисс Перебрайт увезла молодого джентльмена смотреть кинокартину.

— Жаль, я с ней разминулся. Я не видел Кору Таратору тысячу лет. Как она, ничего?

— Ничего, сэр.

— А Китекэт? Он как?

— Подавлен, сэр.

— Вы путаете его с Гасси, Дживс. Это он, если помните, был подавлен.

— И мистер Перебрайт тоже.

— Что-то угнетает людей, куда ни посмотришь.

— Мы живем в трудные времена, сэр.

— Ваша правда. Давайте его сюда.

Дживс просочился прочь, а через несколько мгновений просочился обратно.

— Мистер Перебрайт, — объявил он.

Он не ошибся в оценке: с первого взгляда было заметно, что вошедший действительно находится в подавленном состоянии.



ГЛАВА 2

А надо вам заметить, что вообще-то этого человека наблюдать в таком состоянии доводится нечасто. Обычно он чирикает как огурчик. В общем и целом, можно сказать, что изо всех весельчаков-затейников в нашем клубе «Трутни» Клод Кэттермол Перебрайт, пожалуй, самый веселый и затейливый, как перед публикой, так и в частной жизни.

Я сказал «перед публикой», потому что свое еженедельное жалованье Китекэт зарабатывает на сценических подмостках. Он происходит из знаменитой театральной семьи. Отец его известен тем, что сочинил музыку к «Даме в голубом» и еще некоторым популярным постановкам, которые я, к сожалению, не видел, так как был в ту пору грудным младенцем.