Дикая утка   ::   Ибсен Генрик

Г р е г е р с. Хедвиг умерла не напрасно. Видели вы, какое душевное величие проявил он в горе?

Р е л л и н г. В минуту горя, у смертного одра многие проявляют душевное величие. Но надолго ли, по-вашему, хватит у Ялмара этого величия?

Г р е г е р с. Неужели оно не сохранится у него и не будет расти всю жизнь?

Р е л л и н г. Не пройдет и трех четвертей года, как бедняжка Хедвиг станет для него только красивой темой для декламации.

Г р е г е р с. И вы смеете так говорить о Ялмаре Экдале!

(*738) P e л л и н г. Мы поговорим об этом, когда на могиле Хедвиг завянет первая трава. Тогда вы услышите, как он будет пережевывать жвачку, говоря о "безвременно отторгнутом от отцовского сердца ребенке". Увидите, как будет таять от умиления, самовосхищения, самосострадания. Увидите!

Г р е г е р с. Если вы правы, а я ошибся, то - жить не стоит.

Р е л л и н г. О, жизнь могла бы еще быть довольно сносной, если бы только оставили нас в покое эти благословенные кредиторы, которые обивают у нас, бедных смертных, пороги, предъявляя к нам идеальные требования.

Г р е г е р с (глядя перед собой в пространство). В таком случае я рад своему назначению.

Р е л л и н г. Позвольте спросить, что это за назначение?

Г р е г е р с (уходя). Тринадцатого за столом.

Р е л л и н г (вслед за ним). Черта с два! Так вам и поверят!