Дитюк   ::   Рыбас Святослав Юрьевич

Чувствую, так не пойдет. Раньше можно было, ныне, если хочу здесь жить, надо домом обзаводиться. У Веры одна плюшевая фуфайка и резиновые сапоги, у меня шинелька. Я, правда, шинель еще три года не скидал - начали мы строиться, ссуду взял. Урожай по тем временам был хороший, по двенадцать центнеров.

Я чую, целина уж не та становится. У нас с Верой большое счастье - ты, сынок, родился. Мы с ней пришлые, для нас иная земля была отчей, а теперь здесь наши корни. Без детей земля никогда не станет обжитой. Я думаю: сын у меня; когда я состарюсь, он вырастет и здесь будет наш род и наша родина. Похоже, так оно и выходит.

Вот нынче совхоз построил моей бригаде стан, хороший стан, душ есть, столовая, кинозал. Мы в страду живем в степи месяцами. И я говорю своим мальчикам: "Мальчики, давай и деревья посадим. Хорошо у нас станет". Посадили вербы, тополя и боярышник. Пускай растут. Захотелось нам и дорогу к стану пробить, а то в распутицу не на всяком тракторе доедешь. У меня интересуются, а дорогу-то зачем? Ты же не строитель. Погоди, тебе сделают. Я не хочу так. Я хочу, чтобы вокруг меня было хорошо.

Я знаю, для чего живет человек. Работаю, строюсь, сына родил. Чтобы, как проснулся поутру, тебя тянуло в поле, к товарищам, чтобы ты возвращался домой и знал, что тебя там ждут не дождутся.

В пятьдесят четвертом меня сюда потянула романтика. Я хотел подражать Чапаеву, Ворошилову, Буденному. А потом, к пятьдесят девятому году, я понял: ну, хорошо, я против трудностей выстоял, а надо ведь дальше идти.

От нас неподалеку в Атбасарском районе работал прорабом Василий Рагузов. Он погиб в буран, когда возвращался из Джаксы. При нем нашли письмо жене и детям.

"Нашедшему эту книжку! Дорогой товарищ, не сочти за труд, передай написанное здесь. И дальше адрес.

Дорогая моя жена! Не надо слез. Знаю, что тебе будет трудно, но что поделаешь, если со мной такое. Кругом степь - ни конца, ни края. Иду просто наугад. Буря заканчивается, но горизонта не видно, чтобы сориентироваться.

Если же меня не будет, воспитай сынов так, чтобы они были людьми.

Как хочется жить!

Крепко целую. Навеки твой Василий.

Сыновьям Владимиру и Александру Рагузовым.

Дорогие мои деточки, Вовуська и Сашунька!

Я поехал на целину, чтобы наш народ жил богаче и краше. Я хотел бы, чтобы вы продолжили мое дело. Самое главное - нужно быть в жизни человеком. Целую вас, дорогие мои. Ваш отец".

Да, я тогда и думаю себе: надо идти дальше. Ежели мы поныне оставались жить в вагончиках, так это была бы уже не романтика, а неразумность наша. Тогда бы мы остановились. Для меня это значит, - я не просто пашу, переворачиваю целину, я на ней еще что-то другое должен сделать. - Или ты ее, или она тебя. Нужно было перестраиваться на капитальную основу, вглубь разворачиваться. Уже неинтересно мне стало, и я почуял, что пора снова целину ломать, в себе на сей раз.

Потому как не один я хотел жить вперед, а вся целина стала другой, она вела меня. Когда Гагарин облетел Землю, он нас тоже как будто понял. Он был наш, уходил в небо с наших степей. Это и для меня началась новая пора. Я с ним одного поколения, ему двадцать семь, мне - двадцать пять; за нами военное детство, труд, и его смоленская земля, и моя полтавская, и наша целина, - вся Родина наша.

Еще не было памятника Юрию Алексеевичу, а в нашем крае уже заложили совхоз имени Гагарина на берегу степного озера Кос-Куль.

Он был нашего поколения, это сущая правда, а по-другому и быть не могло.

Мы с тобой, Григорий, земледельцы. Профессия наша самая древняя и прочная, ибо от земли нельзя оторваться, порядок нельзя изменить: весной сеять, осенью - жать. Именно через земледельца люди и человечество чувствуют природу, свои обязанности перед всей жизнью. И я тоже чувствовал свои обязанности.