Дневник сломанной куклы   ::   Катерли Нина

Мой дед, полковник, тогда работал в штабе военного округа, бабушка сидела дома и помогала маме растить сына. А друзья покойного мужа помогли ей устроиться на секретный завод - в "почтовый ящик". И педучилище она закончила. На всякий случай. "Как в воду глядела" - это бабушка потом повторяла, и не один раз.

В общем, все шло правильно, а для моей мамы очень важно знать, что все правильно, и в любой ситуации сделано все возможное для правильности. Тогда она может пережить любые неприятности и даже горе с гордо поднятой головой.

А тогда они с бабушкой решили, что, честно пробыв три года молодой вдовой (мама даже траур носила), она должна устроить свою жизнь, потому что у ребенка (это у сироты Вовки) должен быть отец, а у женщины (это у вдовы-мамы) нормальная семья. Дедушка считал, что все это - дамское слабоумие, и такие вещи происходят сами собой, а не в результате тщательно разработанных боевых операций. Но бабушка с мамой, превосходившие деда в количестве и огневой мощи, разменяли квартиру. В результате дед и бабушка оказались в двухкомнатной живопырке (вульг.), то есть маленькой тесной квартире, - зато в центре, на Гороховой, а мама с Вовкой переехали на край света, в самый конец Московского проспекта, зато в двухкомнатную же, но светлую квартиру на третьем этаже, с лифтом, лоджией и видом из окна. У деда с бабушкой вместо вида была глухая стена, так как окна выходили в узкий двор. Впрочем, дед утверждал, что своей квартирой доволен: он - коренной ленинградец и хочет жить в Ленинграде, а не в городе, которых на дюжину двенадцать и которые снятся людям иногда, потому что у них (городов) - названия нет. Была такая патриотическая песня про голубые города. Ее и сейчас поют в телепередаче "Старые песни о главном".

Конечно, будучи... нет, "будучи" - казенное слово, попробую так: поскольку дед занимал какой-то ответственный пост в штабе округа, он мог бы получить хорошую квартиру, но дед у нас принципиальный и всегда выступал против всех и всяческих привилегий, так что остался на Гороховой. Впрочем, ненадолго.

Нет, все-таки я пишу слишком многословно и употребляю разные "живопырки", а брата называю Вовкой, но иначе получается вроде заявления в жилконтору о текущем кране, которому необходим текущий (каламбур!) ремонт.

Если когда-нибудь решу опубликовать свое "выдающееся" творение, то перед этим как следует его отредактирую и сокращу, а пока буду - все подряд, в конце концов, "каждый пишет, как он дышит". Вперед.

Итак, мама с Вовкой перебрались на Московский, и начался второй этап устройства маминой жизни - бабушка принялась искать "порядочного человека", способного стать отцом ребенку. Пока она его тщательно искала, мама нашла моего отца. Он работал с ней вместе в "почтовом ящике", считался гением в области химии, а среди узкого круга - интеллектуалом. Они с мамой прожили вместе около года, не регистрируясь. Мама говорит, они с бабушкой считали, мол, любовь любовью, но нужно внимательно проанализировать, как складывается семейная жизнь, а потом уже принимать ответственные решения. Мой будущий отец маму не торопил, для него формальности, видимо, значения не имели.

Все-таки принять решение пришлось по жизни - мама забеременела, они подали заявление в загс, но тут моего отца... посадили. Он, оказывается, читал и давал читать другим запрещенную (антисоветскую!) - литературу и даже (этого мама с бабушкой ему не простили!) держал ее дома, то есть у мамы. Мама говорить о моем отце не любит. То, что я знаю, я из нее вытянула буквально под пыткой. Но это не много - мама у нас не хуже З. Космодемьянской. Знаю, что "запрещенной литературой" были напечатанные за границей Пастернак с Мандельштамом, а также Солженицын. Все это было изъято, когда у нас в квартире проводили обыск.