Дорожное происшествие   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

На мгновенье вспыхивает маленький язычок, но куда ему - он тонет, гаснет, гибнет в желто-зеленом огненном шлейфе. Экий фейерверк! Экая шутиха, прости, Господи!

Горит, горит бздех, горит, словно первый китайский порох - удивляюще, словно американский напалм - поражающе, словно секретное советское топливо потрясающе.

А как горит! Как храм Артемиды Эфесской, как Жанна д'Арк, как Москва двенадцатого года. С шумом, с треском, со славой.

Горят ветра, гуляющие по-над Гогиной перистальтикой - нежный зюйд-вест тонкого кишечника, суровый, не любящий шутить прямокишечный норд-ост. Проносятся в желто-зеленой нирване астралы добродушного шашлыка по-абхазски, милого сациви, очаровательного лобио.

Пахнет табаком, чесноком, мужиком (В.Набоков), говнюком, пиздюком, мудаком (В.Сорокин).

А впрочем, нет, дети. Ничем уже не пахнет. Как я говорила на прошлом уроке, окись серы не имеет запаха.

H2S+O2=H2O+S2O

Нина Николаевна положила мелок, повернулась к классу:

- Соловьев, к доске.

Сергей встал, вздохнул и пошел неуверенной, робкой походкой. Нина Николаевна вытирала испачканные мелом пальцы носовым платком:

- Напиши нам реакцию получения сероводорода.

Соловьев подошел к доске.

Класс затих, с интересом разглядывая новенького.

Сергей взял мелок и уставился на уравнение, только что написанное Ниной Николаевной.

Некоторое время в классе стояла полная тишина.

- Ты был на прошлом занятии? - спросила Нина Николаевна, убирая платок и разглядывая быстро краснеющие уши Соловьева.

- Был, - тихо ответил он, облизывая пересохшие губы.

- Помнишь, что я рассказывала?

Он кивнул.

- Тогда перечисли сначала, из каких реактивов можно получить сероводород.

Соловьев молчал, не отрывая взгляда от доски.

Подождав еще пару минут, она пошла меж рядов, привычно обняв себя за локти.

- Хорошо. Пойдем от противного. Скажи, Соловьев, из серной кислоты можно выделить сероводород?

- Можно, - быстро ответил он, не оборачиваясь.

- А если сернистой? - она остановилась возле его парты, взяла раскрытую тетрадь, перелистнула страницу.

- Можно... то есть... нельзя, - пробормотал Соловьев.

Она взглянула на него поверх очков, вздохнула, положила тетрадь.

Зазвенел звонок.

Класс облегченно зашевелился.

Нина Николаевна быстро подошла к своему зеленому столу, села, склонилась над раскрытым журналом.

- Двойка, Соловьев. В тетради у тебя все записано. Черным по белому... А ничего не помнишь.

Он по-прежнему стоял, тупо рассматривая доску.

В классе стало шумно: ученики говорили, смеялись, шелестели тетрадями.

- Садись, - проговорила Нина Николаевна, - или нет... поможешь мне штатив донести.

Она постучала рукой по столу.

- Тишина! Успокойтесь! Запишите домашнее задание.

Все стали открывать дневники.

- Параграф двенадцатый, тринадцатый, четырнадцатый. Урок окончен. До свидания.

Все нехотя полезли из-за парт.

- Возьми штатив и спиртовку, - сказала она Соловьеву, забирая журнал и коробку с реактивами. - Пойдем, Соловьев.

Они вышли в коридор, уже полный отдыхающих учеников, прошли мимо буфета и стали подниматься на второй этаж. Соловьев нес штатив, стараясь никого им не задеть. В пробирке подрагивал кусок серного колчедана.

- Что же ты ничего не повторил? - спросила Нина Николаевна. - Времени не нашел?

Соловьев на ходу пожал плечами.

- А может быть - желания? - улыбнувшись, она качнула головой. Соловьев, Соловьев. Только к нам пришел, и уже двойка. Плохо...

Они взошли на второй этаж и тут же оказались возле двух смежных дверей. На левой было написано ЛАБОРАНТСКАЯ, на второй - РЕАКТИВНАЯ.

Зажав журнал подмышкой, Нина Николаевна достала ключ из кармана коричневого жакета, отперла правую дверь:

- Выучи к следующему уроку все о сероводороде. Как получается, какими свойствами обладает.