Фьюринг   ::   Иманов Исмаил

Виноват перед вами, но не привез вам особых гостинцев. Во всем виновата жаба. Она душила меня, душила и... задушила. Не судите меня строго, пожалуйста. Но и с пустыми руками я не мог вернуться. Надеюсь, вам понравится. А кусок сала и бутылку горилки я прикончил в самолете, уносившем меня домой.

И вот я дома. Впереди еще много стран, городов и много новых впечатлений, но Киев теперь всегда будет в моем сердце. Киев - навсегда.

С наилучшими пожеланиями, Рустам Агаев".

Тут я сел. Это тоже ради красного словца, я и так уже сидел, но если бы стоял, то сразу сел бы. Потом почесал затылок. Я уже вообще ничего не понимал. Какой Рустам? Какой Киев? Чтобы отвлечься, я зашел на свой любимый кинофорум на сайте "Киноэкспресс" и стал читать текущие топики. Я хотел добавить свой комментарий в одно из обсуждений, но, глянув на часы, обнаружил, что время уже поджимает, и поэтому побежал на встречу с Закиром.

Разумеется, он опоздал. Я стоял минут десять и только потом услышал, как кто-то мне сигналит. Этот кто-то был Закир.

- Здравствуй, мой юный, застенчивый друг! - приветствовал я его, очутившись в салоне машины.

- И тебе привет, брат Тогрул!

Минут пять мы обменивались своими изысканными приветствиями, в той же манере спрашивали друг друга о делах, настроении, аппетите и прочих вещах. Мы уже были в пути.

- Порезался что ли? - спросил Закир, указав на мою скулу.

- Ага, когда брился.

- Неудачная попытка суицида?

- Да, точно.

- В следующий раз режь вены. Наполняешь раковину водой, лезвием вскрываешь вены, суешь руки в воду и ждешь, как жизнь покидает тебя.

Я ошалело посмотрел на Закира.

- Рекомендую, - добавил он и улыбнулся.

- Я всегда верил в твою доброту и заботу, - ответил я.

Закир стал щелкать кнопкой радио, меняя станции. Делал он это быстро, и я не мог уловить, кто где поет. Я бросил эту затею и отвернулся в окно. В это время Закиру позвонили на сотовый, он стал разговаривать по телефону и оставил радио в покое. "Я сошла с ума, я сошла с ума", - истерично орали из динамиков какие-то девчачьи голоса. К горлу подступил комок, я почувствовал, что мой завтрак готов покинуть меня. Из последних сил я выключил радио. Дальше мы ехали в тишине.

Анкета оказалась стандартной формой с указанием данных человека, информации о наличии родственников и знакомых в стране пребывания и так далее в том же духе. Текст был на английском языке, но ничего сложного там не было, даже для меня, хотя я всю жизнь учил французский.

- Тебе нужно было во французское посольство? - спросил Закир.

- Да, - вспомнил я и посмотрел на часы. Они показывали 2 часа 42 минуты дня.

- Поехали, - объявил мой юный, застенчивый друг.

С французским посольством у меня были связаны определенные воспоминания. Именно сюда, к этим самым дверям, на которые я сейчас взирал, я пришел летней ночью 2000 г. после позорного поражения итальянцев от французов в финале чемпионата Европы по футболу. Несмотря на то, что я изучал и любил французский язык, неплохо относился к Франции, ее нынешнюю футбольную сборную я ненавидел лютой ненавистью. Когда-то я был главным фанатом сборной Франции времен Мишеля Платини (его автобиографическую книгу "Жизнь как матч" я часто перечитывал), а роскошный матч между бразильцами и французами в Мексике в 1986 г. был моим любимым. Но современный футбол Франции я не переносил ни под каким соусом. Особую неприязнь я испытывал к голкиперу команды Фабьену Бартезу. Его лысая голова и бородка, имитирующая женские гениталии, вызывали во мне отвращение. После того ужасного матча я чувствовал себя разбитым и уничтоженным, униженным и оскорбленным, и в порыве злобы ноги повели меня к зданию посольства Франции. Посреди тихой ночной улицы я стал бить в двери и кричать: "Mort a Barthez!"1.