Федор Дядин :: Горький Максим
Страница: 2 из 5 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕАх, сердце женское, как оно беспечно! 22.05.10 - 21:54 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
- До последнего человека выловили! Слабость наша! Народ языки распустил, заливают друг друга. Испугались все. Думали - мы сила! А обнаружилось, что бред и - больше ничего. И, конечно, хотя многие приставали к бунту, но ведь больше из любопытства - чья возьмёт?
Сняв сапог, он ковырял между пальцев левой ноги, сопел и бормотал: - Народ - он какой? Для него стараешься, а он разве понимает геройство? Да и вообще все... И эти тоже учители, господа! Примерно Василий Иванович. Кто таков он? Неизвестно! Был, ходил, говорил, и - вдруг - нет его! Где? Может, он и не учил нас, а ловил? Говорят - в тюрьме он. А как мы это знаем? Ничего не известно нам о нём... Дядин повёл плечами и строго сказал: - Ты этого не говори, земляк! Василий Иванович - верный человек, он настоящий апостол наш... - Кто его знает? - вызывающе спросил Лукин. Дядин оглянул круглое, скорченное тело и внушительно произнёс: - Я! Даже приму за него смерть. Тогда Лукин схватил с пола сапог, выпрямился, радостно кивнул головой, тихонько воскликнул: - Конечно, если вы... - Погоди! - остановил Дядин. - Всех арестовать - нельзя. - Отчего же? Одних - больше, других - меньше... - А которых больше? - победоносно спросил Дядин. - Ты - знаешь? - Конечно, сосчитать не могу, но... Дядин остановил его движением руки и стал ходить по камере, а Лукин, ворочая головой, щупал его внимательным взглядом и мигал, слушая тихий, уверенный голос. - Апостолов было совсем немного - двенадцать. Кто победил? Они! За окном качали воду - визжал и стукал рычаг. Таяние времени ускорилось. - А теперь - апостолов множество. Они есть дети духа народного. Тайно рождённые дети наши - пойми! Им известны все мысли и желания людей известны! Апостол правды дорог народу - почему? В его груди моё сердце и твоё, и ещё тысяча. Когда тысяча сердец в одном - это сердце апостольское. И тысяча мыслей в одной голове - мыслей отовсюду взятых - и моя мысль и твоя. Соединённые, они горят и освещают нам невидимое, неясное нашему разуму. Это и называется - апостол народа. Священнослужитель правды мирской. Дядин говорил трудно - брал рукой горло, сжимал его пальцами, конфузливо покашливал, с явным усилием сдвигая слова в нестройные ряды. Потемневшее от напряжения лицо стало добрым и мягким. Положив сапог на колени, Лукин упёрся в койку руками, поднял кверху свой широкий нос, сощурился и жевал губами, точно голодный телёнок. Кожа его лба и щёк, густо окрашенная тёмными веснушками, морщилась, жёсткие волосы рыжих усов шевелились, и всё круглое тело вздрагивало, волнуясь под напором какого-то нетерпения. Он старался заглянуть в рот Дядина, точно хотел видеть тяжёлые слова, из которых слагалась задумчивая и уверенная речь солдата. - Давно сидите, земляк? - вдруг спросил он. На секунду остановясь, Дядин равнодушно ответил: - Второй месяц... а может, и третий уже. - До-олго! Отчего же так долго? Не знаю. И, снова бесшумно ступая по полу, он закружился в камере. - Что исходит из народа, из его великих трудов и мучений, - это уж непобедимо! Навсегда! Это - дойдёт до конца... - А вас за что посадили? - тихо спросил Лукин. Его пёстрое лицо стало невинно хитреньким. - Всё равно за что! - ответил Дядин. Не выдержав его пристального взгляда, Лукин опустил глаза, вздохнул, но продолжал, настойчиво и вкрадчиво: - Говорили у нас нестроевые - конечно, может, врут они... - Что говорили? - строго спросил Дядин, снова останавливаясь и рассматривая солдата. Лукин беспокойно завозился, начал надевать сапог и, кряхтя, отрывисто бросал слова. - Вообще они... хвалили вас, земляк. Удивлялись тоже... - Чему? - Вы будто арестанта отпустили из-под конвоя и ещё там... разное врут! Дядин выпрямился, провёл рукой по лицу и, добродушно улыбаясь, с лёгкой гордостью сознался: - Это - правда. Я его отпустил. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|