Город Баранов   ::   Наседкин Николай

Достаёт из кармана куртки бутылку водки, суёт в руку Вадиму, снимает куртку-кожан, пристраивает на гвоздь, цепляет сверху разбухшую барсетку, прикрывает её кепоном. Деловито приглаживает клешнями седые космы вокруг мощного сократовского лба, распушивает бороду. Вадим, дождавшись, пока "гость" кончит охорашиваться, протягивает "Русскую" обратно.

Вадим. Я не пью.

Михеич. Чего-о-о? Хорош ерепениться-то! С ним, как с человеком, а он кошки в дыбошки. Давай, давай стаканЫ - сполосни токо, а то опять, поди, в одеколоне (всхохатывает и, отстранив Вадима, проходит в комнату).

Вадим. Я не стану пить - бросил.

Михеич. Ну брось дурить! Как не похмелиться-то?

Вадим. Я пить не бу-ду-у-у!

Михеич. Ну, на нет и суда нет. Упрашивать не люблю. Не пойму токо, чего ты, парень, сёдни кочевряжишься?

Он сам притаскивает из кухни табурет, стакан, кусок хлеба, усаживается перед матрасом (Вадим уже сидит на нём), сворачивает, как голову курёнку, пробку, наливает себе до каёмочки, выдохнув на сторону, двумя глотками закачивает в себя водку, затыкает волосатые ноздри хлебом. Ставит стакан на пол, вытирает рот горстью, достаёт сигареты "Прима", коробок спичек.

Михеич. Ну, вот теперь и погутарить можно.  Закуришь?

Вадим. Вы же знаете, что я не курю... (Старается говорить ровно, без придыхания) И в квартире МОЕЙ вообще-то - нoу смокинг.

Михеич. Это чего такое? (Задерживает на полдороге зажжённую спичку)

Вадим. Это значит, что здесь не курят. Я, кажется, имел уже удовольствие об этом предуведомлять. Так что, Иван Михеевич, вы меня фраппируете тем, что так явно, напоказ, манкируете правилами МОЕГО дома.

Михеич (секунды три таращит на Вадима зенки и всё же спичку задувает-гасит). Ну ладно - зачал придуриваться. Пойду, уж так и быть, в уборной курну. Да и надо мне по надобности.

Уходит в туалет. Вадим мигом хватает бутылку, делает из горлышка три больших глотка. Поперхнувшись, зажимает рот ладонью. С полминуты борется с тошнотой. Переводит дух, вытирает слёзы. В туалете рычит сливной бачок. Вадим глубоко три раза вдыхает. Михеич, устроившись опять на шатком табурете, сразу хватает быка за рога.

Михеич. Ну, парень, подобьём бабки? Сколь уж ты мне должoн знаешь-помнишь?

Вадим. Сколько... тысячи три, я думаю?

Михеич. Ха! Шуточки шуткуешь? Ровнёхонько шесть тыщ и пять рубликов почитай двести баксов без малого. Вот они, расписочки твои, все туто-ка.

Вадим (кисло усмехается). А пять-то откуда взялось? Да и вообще - не многовато ли?

Михеич. Так ведь, почитай, три месяца ты, парень, на мой счёт живёшь-то - а? И не худо живёшь. Вот и накапало...

Вадим (брюзгливо). А-а-а, ладно... Лишние только разговоры. Должен так должен... И - что дальше?

Михеич. А дальше-то всё попроще репы пареной будет: возвернуть надо должок-то, да и - разбежимся. У меня свои дела, у тебя - свои.

Вадим. Вот что, Иван Михеевич, в кошки-мышки играть перестанем. Я примерно предполагаю, какие гениально-дальновидные планы рождаются-клубятся в ваших талантливых, ваших изощрённых мозгах, так что давайте без обиняков. Итак, что конкретно вам от меня надо?

Михеич (построжел, деловито оглаживает бороду). Ну, что ж, давай по-деловому. Денежки ты мне возвернуть не могёшь. Ждать, пока ты их где-нибудь закалымишь - я не могу, времени нет. А продать у тебя нечего, акромя себя самого да квартирёшки, нету. Тебя, парень, я и за рупь двадцать не возьму: в делах ты валенок, для охранника кулаков у тебя нехватка. Вот и получается, касатик, остаётся одна лишь толечко квартирёнка твоя. О ней и разговор.

Вадим. А если разговор о том, что никакого разговора между нами не получится? Видите ли, милейший, я вас знать не знаю, а расписки ваши дурно пахнущие без печати нотариуса, мой вам совет, - используйте по назначению в сортире.