Гражданин голубь   ::   Гари Роман

Честно говоря, мне редко доводилось видеть до такой степени безразличного к своей персоне голубя, более чумазого и менее достойного возить двух американских туристов по улицам столицы.

- Я хочу сойти,- повторил Ракюссен.

Голубь враждебно посмотрел на него, просеменил до колокольчика и дернул три раза за веревочку. Лошадь остановилась. Я начал ощущать нервную дрожь в левом колене, что является у меня признаком большого внутреннего беспокойства. Я приподнял плед и приготовился сойти, но Ракюссен, по-видимому, неожиданно передумал.

- Я хочу разобраться с этим делом,- заявил он, скрещивая руки на груди и не трогаясь с места.- Я не желаю становиться жертвой мистификации. Они заблуждаются, если полагают, что могут таким образом оскорблять американского гражданина!

Я не понимал, почему он чувствует себя оскорбленным, и сказал ему это. Мы обменивались нелицеприятными репликами, когда я заметил, что на тротуаре образовалась толпа: прохожие останавливались и с удивлением нас разглядывали.

- На голубя они даже не смотрят,- подавленно сказал Ракюссен.- Они смотрят на нас.

- Ракюссен, дружище,- сказал я, кладя ему руку на плечо,- давай не будем вести себя как напуганные провинциалы! В конце концов, мы чужие в этой стране. Эти люди должны лучше знать, что у них нормально, а что - нет. Не надо забывать, что эта страна пережила великую революцию. Нас всегда очень плохо информировали о СССР. Они тут строят поистине новый мир. Вполне возможно, что с помощью новых методов они достигли в области воспитания голубей таких успехов, о которых мы в наших странах, увязших в вековой рутине, даже и не мечтаем. Предположим, что наш голубь - пионер, и оставим это... Давай смотреть шире, Ракюссен, поднимемся над обстоятельствами; немного терпимости, Ракюссен, немного благородства. Почему бы не согласиться с тем, что в плане рационального использования рабочей силы нам в Соединенных Штатах предстоит еще многому научиться?

- Рациональное использование рабочей силы, как бы не так,- резко бросил Ракюссен.

Но я не позволил выбить себя из седла.

- Izvoztchik,- крикнул я со своим лучшим русским акцентом,izvoztchik, вперед! Дерни за kolokoltchik! Ai da troika! Volga, Volga!

- Замолчите,- прошипел Ракюссен,- или я сверну вам шею!

Вдруг он заплакал.

- Я уничтожен! - рыдал он у меня на груди.- О! Какой стыд! Где моя мама? Я хочу к маме!

- Здесь я, Ракюссен, дружище,- воскликнул я.- Вы можете полностью; на меня положиться!

В течение всего этого времени зеваки на тротуаре смотрели на нас с неослабевающим вниманием. Первым устал от спектакля голубь. Он резко дернул колокольчик, лошадь тронулась, сани легко заскользили по снегу. Голубь то и дело оборачивался и бросал на нас ничего хорошего не сулящий взгляд. Ракюссен продолжал всхлипывать, и я начинал ощущать то странное чувство, которое у меня не предвещает ничего хорошего, как будто мой череп сжимают какие-то тиски. Сани остановились перед зданием, над которым развевался советский флаг. Голубь спрыгнул с сиденья, забежал внутрь и тут же вернулся в сопровождении полицейского.

- Товарищ,- воскликнул я,- мы целиком переходим под вашу защиту. Мы двое - мирные американские туристы, и с нами только что обошлись крайне недостойным образом. Этот izvoztchik...

- Почему этот мерзкий голубь привез нас в участок? - перебил меня Ракюссен. Полицейский пожал плечами.

- Вы находились в его санях целый час, но так толком и не объяснили, куда вас нужно отвезти,- объяснил он нам на чистейшем английском.- К тому же ваше поведение показалось ему странным, и он даже утверждает, что вы смотрели на него угрожающе. Вы напугали его, товарищи. Этот izvoztchik не привык к туристам и их чудаческим манерам. Его можно понять.

- И он вам объяснил все это? - мрачно спросил Ракюссен.

- Да.