Грезы минувшей осени   ::   Бабаев Бахыш

Он вылез, затем легонько подтолкнул машину. "Жигуленок" медленно покатился вниз по улице. Набрав необходимую скорость, он быстро сел и переключил вторую. Машина дернулась, завелась...

А дождь все лил и лил, явно доказывая свою приверженность грустному и прекрасному времени года. Неизбывная тоска овладела им в предчувствии чего-то очень тяжелого, безысходного, безнадежного. И в то же время очень светлого, чистого, неповторимого. Такое состояние души должно быть знакомо провожающему, который знает, что уезжающая покидает его навсегда. Правду говорят - жизнь вокзал, а люди - в зале ожидания. Но лучше, наверное, похоронить и оплакать близкого и на этом раз и навсегда успокоиться, чем проводить любимую и знать, что она никогда не вернется. Это хуже, чем смерть. Это двойная смерть, потому что её никак не оплакать, никак не успокоиться.

Он знал, ОНА замужем, у неё дети. Он тоже был женат и тоже имел детей. Он знал, у НЕЕ в семье все благополучно. Таким же благополучием располагал и он. Тем не менее,... тем не менее, его к НЕЙ тянуло. И чувствовал - ОНА догадывается об этом. Он сам, пока не понимая, тянулся к НЕЙ неосознанно, бездумно, слепо, не представляя себе, к каким трагическим последствиям могло бы привести настоящее влечение. И самое странное в данном желании было то, что он видел в НЕЙ живую картину, на которую хотелось любоваться.

Вероятно, от ощущения необыкновенной чистоты, которая была присуща ЕЙ, этой сорокалетней женщине.

Большинство женщин, как правило, вызывает сугубо определенное желание у противоположного пола. Крайне мало женщин, способных разжечь настоящее пламя возвышенной, самоотверженной, бескорыстной любви, описанной в классической литературе прошлого.

Внезапно его внимание привлекло окно на шестом этаже. Там точно стояла какая-то женщина и, по-видимому, пыталась поправить занавески. Пристально, насколько позволяло зрение, вглядевшись, он облегченно перевел дыхание - не ОНА. Он включил магнитофон и всецело отдался мягкой лирической мелодии, промелькнувшей, как сон, далекой молодости.

Боже, что я делаю, подумал он. В моем-то возрасте. Сын вот-вот должен жениться, дочь почти невеста, а я стою у дома женщины, которую просто хочу увидеть. Увидеть, и все. Просто увидеть.

Тогда, в памятный день, когда он случайно подвез ЕЕ сюда, не осмелился спросить, в какой именно квартире ОНА проживает. Это было бы по крайней мере бестактно с его стороны.

Интересно, какие окна ЕЕ? Он принялся фантазировать. Вот, пятый этаж. Новые, дорогие рамы. Девятый этаж, тоже новые рамы. Жила бы ОНА на пятом или девятом этаже. За дорогими окнами, свидетельствующими о материальном благополучии хозяев. Как я хочу, вздохнул он, чтобы ОНА ни в чем не знала нужды.

Он глянул на часы. Прошло полтора часа. ЕЕ по-прежнему не было видно.

Два с половиной месяца ожиданий по полтора, два часа в день результатов не дали. Помог, как это ни странно, случай. Уже расплатившись с долгами за международные телефонные переговоры, он попросил оператора выяснить задолженность домашнего телефона заинтересовавшей женщины. - Да, есть, - ответили ему. - Будете платить? - Девушка протянула ему квитанцию, на которой четко был обозначен ЕЕ домашний адрес.

Сумма долга , к его сожалению, была незначительная.

Выйдя из "межгородки", он сразу помчался к ЕЕ дому, остановился прямо у подъезда. Так, подумал он, на этаже четыре квартиры. Дом многоэтажный, минус первый. Считаем, четыре квартиры на втором, четыре - на третьем...

Вычислив квартиру, он сообразил, что два с половиной месяца стоял совсем не там, где следовало бы. ЕЕ окна выходили совершенно на другую сторону.

Он развернулся.

Три окна и крытый балкон были скромнее приглянувшихся ему дорогих окон на пятом и девятом этажах.