Гулящая   ::   Мирный Панас

- Ты слышал, старый черт, что я тебе велела! - крикнула дьячиха, дернув его сзади за косу.

- Слышал, слышал! - буркнул, вырываясь, дьячок и скрылся в сенях.

- Ох ты, моя красоточка! - крикнул, выходя, Тимофей и ущипнул Христю за руку.

Та не выдержала и изо всей силы двинула Тимофея кулаком в спину, так что в комнатах отдалось.

- Вот это угостила! Молодец девка! - сказал кто-то.

- Кто кого? - опросил Колесник.

- Вон та девка - Тимофея.

Колесник поглядел на Христю. Красная и сердитая, она стояла у порога около печи.

- Где ты была, голубка? - спросил он, подступая к ней.- Я ж с тобой не христосовался! Христос воскрес!

Не успела Христя ответить, как Колесник уже обнял ее.

- Не очень, Кость, не очень! Как бы не обжегся! - кричал позади него толстый лавочник.

- И я не христосовался! - откуда ни возьмись неказистый гнилозубый человечек и - чмок Христю в щеку.

Толстый лавочник тоже приложился жирнющими слюнявыми губами. Христя вертелась, сгорая от стыда, обмирала. Она не знала - плюнуть ли в глаза всей этой пьяной ораве, ругаться ли, плакать ли.

- Стой! - крикнул Загнибеда, возвращаясь в кухню и увидев, как Христя бьется в крепких объятиях Колесника.- Константин! Ты что это? Погоди, я жене скажу,- повернулся он к Колеснику.

- Дома, братец, нет,- ответил тот, выпуская Христю из рук. Та опрометью бросилась вон и в сенях чуть не сшибла с ног хозяйку.

- Куда это ты летишь, как сумасшедшая? - спросила Олена Ивановна.

- Да вон... они... Ну их! - со слезами жаловалась Христя.- Коли так, уйду от вас.

- В чем дело? - спросила Олена Ивановна.

- Тсс!..- раздалось в кухне.

- Не тронь хозяйского добра! - выйдя на середину кухни, кричал Загнибеда.- Не тронь.

- Чего ты орешь? - сказала она мужу.- Вон ведь люди, благородные! - И сердитая прошла в светлицу.

- Видали! Кто кислиц поел, а кто оскомину набил,- воскликнул Загнибеда, почесывая в затылке.

- Так и у меня,- качая головой, сказал Колесник.

- Одно горе, брат, с этими бабами! - вздохнул Загнибеда.

- Одно горе,- подхватил Колесник.

- А коли горе, так зальем его,- вмешался толстый лавочник.

- Верно! - поддержал Колесник.

- Пойдем,- сказал Загнибеда.

- Погоди. Вот еще эти паны! И зачем ты их зазвал? - говорит лавочник.

- Да разве я звал? Сами напросились. Не плевать же мне им в глаза?!

Не успел Загнибеда произнести эти слова, как из светлицы вышли Рубец и Кныш.

- Попили, поели у вас, Петро Лукич,- сказал Рубец,- пора и восвояси.

- Куда это вы? Так рано? Да я не видал, откушали ли вы хоть чего-нибудь.

- Откушали, как же, откушали! - протягивая руку, сказал Кныш.

- Ах ты господи! Да посидели бы немножко.

- Нет, нет! Дома жены ждут. Мы, знаете, перелетные птицы.

- Скажи, пусть не задерживает,- тихо сказал толстый лавочник на ухо Колеснику.

- Ну, хоть на дорогу! - сокрушается Загнибеда.- Антон Петрович! Федор Гаврилович! По одной, наливочки. Жена, голубушка! Дорогим гостям на дорогу наливочки.

- От тебя не отвяжешься! - сказал Рубец.

- Извините. Бога ради простите! Может, что не так. У меня, знаете, попросту. Тянись не тянись, а в паны далеко. Извините.

- Дай бог и нам то, что есть у вас! - утешал Кныш, беря рюмку наливки.

- За ваше здоровье! - сказал Рубец. Выпил, отдал рюмку и, подав на прощанье руку одному Загнибеде, торопливо вышел в сени. Кныш, прощаясь подряд со знакомыми и незнакомыми, тоже последовал за ним. Загнибеда вышел проводить их.

- Слава богу! - с облегчением вздохнул толстый лавочник.

- Кныш этот еще ничего: человек обходительный,- сказал Колесник,- а уж наш секретарь - о-о! Это штучка!

- Оба одним миром мазаны! Оба на руку охулки не положат! Тот только берет да кланяется, а наш берет да лается!

- Выпроводил, слава богу! - сказал, возвращаясь, Загнибеда.- Ну, теперь пойдем к столу. Теперь наш черед. Уж эти мне паны!

И все повалили в светлицу.