История капитана госбезопасности Дуева В Н   ::   Гурфель Бенор

Высокая и худая, с глубокими зелёнными глазами, с редкой улыбкой, внезапно, осветлявшей её обычно хмурое лицо. Она рано покинула дом, уехала в Москву, занялась живописью и стала достаточно известной в либеральных и диссидентских кругах.

Естественно брат и сестра не поддерживали никаких отношений. Всё было бы ничего, пока Лена не связалась с Гершензоном - маргинальным композитром, сочинявшим никому в стране не нужную музыку. Поскольку Гершензон к тому же оказался и дураком, упрямо отвергавшим разумные советы властей - успокоится и заняться делом, было решено выслать его из страны. В трёхдневный срок он и Лена оказались в Вене без денег и друзей но зато с двумя чемоданами: в одном было бельё, в другом - ноты.

Тяжко пришлось тогда (уже капитану) Дуеву. Пришлось ему побегать по начальству, пооббивать пороги. На волоске висела карьера. Но всё обошлось. Начальство решило мудро: ничего, ещё злее будет к врагам власти и благодарнее к нам - его старшим товарищам. Потому что вину свою будет помнить и чувствовать - всегда.

Вскоре его перевели в Пятый отдел - "Националисты и диссиденты" и поручили искоренять крамолу среди евреев. Вначале работалось легко. Да и то сказать "объектов наблюдения" в их тихом городе оказалось немного. По сути всё крутилось вокруг семьи Резник. Они недавно переехали с Урала и не скрывали своего намерения: уехать в Израиль. Семья эта отличалась динамичностью и решительностью. Они быстро вошли в местные еврейские круги, связанные родственными или дружественными контактами с Израилем. Стали приглашать к себе или ходить в гости к людям с явно выраженными национальными интересами. Наконец через несколько месяцев они и сами подали прошение на выезд. Но быстро получили отказ так как оказалось, что Марк Резник работал на Урале по закрытой тематике и имел допуск к секретным данным.

Однако вместо того, чтобы разумно согласиться с позицией компетентных органов и вести себя тихо и дисциплинированно, эти Резники возмутились и подняли крик, стали писать и жаловаться во всевозможные республиканские и союзные инстанции. Но самое неприятное заключалось в том, что без долгих размышлений, они, связавшись с московскими и ленинградскими бузотёрами, стали подписывать клеветнические письма, до которых так охотчи были определённые круги на Западе. Так, благодаря одной семье, их тихий город попал в национальную географию диссидентства.

- Неправильно мы их оценили - говаривал потом шеф - полагали они похожи на местных, а надо было судить индивидуально. Пока раскрутились - они известность на Западе уже заработали.

Потом правда спохватились. Была создана эффективная информационная система. Был построен достаточно плотный "колпак" наблюдения. Немало опытных сотрудников было задействовано. И всё равно "проколы" случались. То Марк внезапно оказывался в Москве, был задержан московскими коллегами и его приходилось транспортировать потом домой. То сын Марка - Эли вдруг появлялся в Риге или в Вильнюсе в кампании местных т.н. "отказников"[1], о чём тут же сообщалось Владимиру Николаевичу.

Немало было случаев, когда казалось, что Марк, Эли или

Наталья вот-вот окажутся в их руках, вот-вот сломаются...и всё

"гуляй Вася". Ан нет, ну буквально в последний момент ускользали. Начальство тогда очень недовольно было. Правильно шеф говорит: всех их надо... до единого.

- Наконец, после четырёх лет, пробили они свою визу. Сдалось московское начальство, уж больно на высокий политический уровень вышло дело. И тут последний "прокол".

Вчера, уже поздно вечером, позвонил шеф и с привычным юморком приказал:

- Завтра, первым рейсом летишь в Москву. Засекли мужики нашу "птичку" в Орском аэропорту. Говорит, что приехала попрощаться с могилами отца и свекрови. Ну я не знаю: так это или нет, но Москва не разрешила въехать в город.