Табу на нежные чувства   ::   Серова Марина

 — Крапивин — журналист, печатается во всех политических и экономических журналах нашего города. Ты, конечно же, ничего из написанного им не читала?

— Нет. А какое это имеет отношение к делу?

— Тогда расскажу тебе о Крапивине поподробнее, — сказал Мечников и свернул на трассу в сторону области. — Он человек свободного полета, не хочет работать на кого-то конкретно, творит в свое удовольствие, а потом предлагает статьи издательствам.

— Так, это сейчас не главное, — отмахнулась я. — Крапивин понимает, за что его хотят наказать? Догадывается, о чем идет речь?

— Понятия не имеет.

— А что ты, как следователь, сделал?

— Жень, не поверишь, я, как следователь, даже дело возбудить не могу. Потому что никакого криминала нет, доказательств угроз нет, ни писем, ни записей телефонных разговоров. Голые слова.

— Ну, я тебя хорошо знаю, Мечников, ты наверняка что-нибудь придумал. Что собираешься делать?

— Так я уже делаю, я тебя к нему везу, — усмехнулся Мечников. — Вот, кстати, мы и приехали.

Я посмотрела в окно. Мы остановились возле небольшого трехэтажного здания сталинской постройки.

— Вот тут и творит журналист Крапивин Эдуард Петрович.

— А живет он не там же, где творит? — спросила я, выходя из машины.

— Нет, Эдуард Петрович не путает работу с личной жизнью. Тут у него кабинет, а в Тарасове уютная трехкомнатная квартира.

— Ясно, — кивнула я и пошла вслед за Крапивиным.

Мы вошли в темный вонючий подъезд и, к моему удивлению, пошли не наверх, а вниз. По разбитым ступенькам углубились в полуподвальное помещение и уперлись в металлическую дверь, на которой была привинчена табличка с именем Крапивина. Мечников надавил на звонок трижды, потом еще два раза.

— Это сигнал, что свои пришли? — спросила я шепотом.

— Вроде того, — тихо ответил Костя.

— Мечников, ты уверен, что твой журналист в своем уме? Может, он решил в шпиона поиграть, а нас для компании подключил, чтоб мы вместе в песочнице клад искали?

— Тс-с… — Костя приложил палец к губам, призывая меня к тишине. — Потом поговорим, сначала познакомлю вас.

Мелькнул огонек, нас с Мечниковым изучали в дверной «глазок». Потом щелкнул замок, дверь открылась, и яркий свет от многочисленных светильников ударил в глаза.

— Константин Афанасьевич, рад вас видеть, — долговязый мужчина в очках гостеприимно распахнул перед нами дверь. — А вашему визиту, Евгения Максимовна, я рад втройне.

Я с удивлением посмотрела на мужчину.

— Наслышан о вас и ужасно рад, что теперь вы будете работать со мной, — продолжал тарахтеть Крапивин.

Я пожала плечами.

— Для начала хотелось бы узнать суть дела и понять, сколь необходимо мое участие.

— Очень, очень необходимо, — принялся уверять меня журналист, усаживая за свой рабочий стол.

— Эдуард Петрович, у нас мало времени, — мне на выручку пришел Мечников. — Расскажите Евгении Максимовне все, что вы рассказывали мне.

— Понял, рассказываю.

История Крапивина растянулась на долгих полчаса. Говорил он по-журналистски сухо, но исключительно по делу. Подробно описал слежку и людей, которые за ним следили, детально обрисовал три ситуации, в которых он едва не пострадал от рук неизвестных. И об угрозах по телефону, разумеется, тоже упомянул. Из всего услышанного я сделала неутешительный вывод: либо Эдуард Петрович криминальных фильмов насмотрелся и нафантазировал себе слежку с угрозами, либо против него затеяли какую-то хитрую игру, осторожную и опасную.

— А прослушку на телефон не пробовали ставить? — Мой вопрос был адресован Мечникову.

— А как же, — живо отреагировал он, — конечно. Делалось все это неофициально, в обход начальства, но прослушку мы установили.

— И что?

— Мне каждый вечер звонит кто-то, — вмешался Эдуард Петрович.