Иван Савич Поджабрин   ::   Гончаров Иван Александрович

Да смотри, чтоб окна выходили на улицу и на двор. А если где заметишь в доме... понимаешь?.. того... так хоть на улицу и не будет окошек, нужды нет.

Ежедневный образ жизни Ивана Савича, как нынешние драмы, разделялся на три картины. Утро в должности. Это он называл серьезными занятиями, хотя иногда сидел там, ничего не делая. Обед в трактире, часто с приятелями. Тогда обедали шумно и напивались обыкновенно пьяны. Это называлось кутить и считалось делом большой важности. Вечер или в театре, или в обществе какой-нибудь соседки. Последнее значило у Ивана Савича и подобных ему жуировать жизнию. Выше и лучше этого он ничего не знал. Родители оставили ему небольшое состояние и познакомили его с порядочными людьми. Но он нашел, что знакомство с ними - сухая материя, и мало-помалу оставил их. Книг он не читал, хотя учился в каком-то учебном заведении. Но дух науки пронесся над его головой, не осенив ее крылом своим и не пробудив в нем любознательности. Каким он вступил в учебное заведение, таким и вышел, хотя, по заведенному в этом заведении похвальному обычаю, получил при выходе похвальный лист за прилежание, успехи и благонравное поведение.

На другой день Авдей доложил Ивану Савичу, что на трех воротах видел объявления и осмотрел две квартиры: обе казались хороши. Иван Савич оделся и отправился вместе с ним. Они пришли к большому четырехэтажному дому. У ворот сидел мужик в тулупе.

- Не дворник ли ты? - спросил его Иван Савич ласково.

Мужик зевнул и молча стал смотреть в другую сторону.

- Где здесь дворник? - спросил Авдей.

- Мужик молчал.

- Дома дворник? - спросил опять Иван Савич. Мужик посмотрел на них обоих и молчал.

- Да что ж ты, глух, что ли? говори!

- Я не здешний! - лениво отвечал мужик, запахивая тулуп.

- Так бы и говорил, чухна проклятая, - сказал Авдей, - а то молчит!

Они вошли на двор. Им навстречу попался еще мужик.

- Дворник? - спросил Иван Савич.

- Никак нет-с, - проворно отвечал мужик, приподняв шляпу, - вон где дворник живет. Извольте позвонить; кажись, дома. - Позвони, Авдей!

Авдей позвонил. В дворнической никто не пошевелился. Иван Савич позвонил сам сильнее: нет ответа. Авдей спустился со ступенек к засаленной двери и постучал кулаком. Молчание. И Иван Савич постучал посильнее. То же.

- А вы бы покрепче! - сказал тот же мужик, который, указав им конуру дворника, всё вертелся поодаль от них у ворот.

Иван Савич постучал очень крепко.

- А вы изо всей мочи! - сказал мужик.

- У меня уж нет больше мочи. Поди-ка ты, Авдей!

Всё безуспешно.

- Пожалуйте-ка, я, - сказал мужик и застучал так, что стекла задребезжали.

Никто не откликнулся.

- Ну, видно, дома нет, - говорил мужик. - Я думал, не заснул ли он. Лют спать-то: нескоро добудишься. Нет ли разве на другом дворе?

Барин и слуга отправились на другой двор; за ними в качестве наблюдателя поплелся и мужик. Там бродили два гуся да пяток кур. В одном углу баба мыла кадку, в другом кучер рубил дрова.

- Не знаешь ли, тетка, - спросил Авдей, - где дворник? Нет ли его здесь?

- Нет, батюшка, не видать. Он должен быть на том дворе.

Они пошли опять на первый двор и прошли было уж ворота.

- Кого вам, господа, - закричал кучер, - дворника, что ли, надо?

И с этими словами вонзил топор в бревно, обернул его, поднял над головой и хлопнул оземь. Бревно разлетелось надвое; одна половинка ударила по коленке Авдея.

- Вишь тебя, леший... - сказал Авдей, прыгнув.

Кучер опустил топор к полу.

- Да, да, любезный, дворника. Где он? - спросил Иван Савич.

- Да, где он? - примолвил, почесывая коленку, Авдей.

Кучер поглядел на них, потом поплевал на ладони, взял топор и опять занес его над головой.

- Не знаю, не видал! - отвечал он, тряхнув головой, и вонзил топор в другое бревно.

- Зачем же ты ворочаешь по-пустому? - сказал Авдей. - Этакой народец!

И пошли прочь.