Юность   ::   Почивалин Николай Михайлович

Нетрудно представить наш восторг, когда мы обнаруживаем под газетами золотистые листья отборного табака.

- Не пахнет только, - сокрушается Леша. - Без "медка".

- Как же тебе удалось?

- Сразу. Начальник - москвич. Я тоже москвич. То да се, Чистые пруды вспомнили. Я и говорю: "Хлопцы в редакции в табачке нуждаются". Слова не сказал!

Неумело крошим прозрачные ломкие листья, мнем табак в ладонях, сворачиваем огромные папиросы. Леша ошибся: у полуфабриката тонкий, приятный запах.

На второй день наше безоблачное житье кончается.

Утром повеселевший Пресс сообщает:

- Товарищи, хватит отъедаться! Получена бумага, завтра-послезавтра прибывают машины. И самое главное:

на днях наша армия вступает в бой - с завтрашнего дня газета должна выходить ежедневно. За дело!

Здесь же, в одной из комнат пустоватого Дома колхозника, устраиваем "летучку" - короткое совещание всех сотрудников редакции. Составляем план номера, Левашов и Гуарий получают командировки в части. Грановичу поручается написать стихотворение "Бей врага!" - так называется наша газета.

- Через два часа сдам, - небрежно говорит Гранович.

Втроем - Пресс, ответственный секретарь Метников и я - идем в редакцию районной газеты. Первый номер придется выпускать там.

На улице солнечный, морозный день. На снег больно смотреть: затвердевшие сугробы играют мириадами голубовато-золотистых искр, буйное сияние снегов ослепляет, - Ишь, разгорелись, - добродушно ворчит Пресс.

Он идет слева, косится в мою сторону, - Знаете Прохоров, из вашего полушубка можно сделать великолепные телогрейки.

И, мысленно уже раскраивая бекешу, прикидывает!

- Три телогрейки получится. А две - верных.

Мне очень жаль черного полушубка с белой курчавой опушкой. В этом полушубке, перехваченном новой портупеей, без знаков различия я выгляжу явно начальственно.

Встречные солдаты и командиры козыряют мне не менее почтительно, чем трем "шпалам" Пресса. Ну, и конечно, в полушубке гораздо теплее, чем в шинели.

Дипломатично молчу, благо в разговор вмешивается Метников.

- А как с наборщиками?

Крупно шагая, Пресс укоризненно качает головой:

- Хозяин газеты, ответственный секретарь, а узнает новости последним! Гулевой принял двух девушек, метранпажа мобилизовал военкомат, - сегодня придут.

Метников по-мальчишески шмыгает носом.

Редакция расположена в небольшом доме, выбеленном снаружи известкой. Районная газета не выходит: нет бумаги, редактор неделю "выколачивает" ее в областном центре.

Вся редакция состоит из двух комнат: каоинета редактора и небольшой светлой прихожей с двумя рассохшимися письменными столами. На несколько дней это наш штаб.

В типографии плоская допотопная машина, несколько наборных касс. На окне сидят две девушки: одна - высокая, с нежным лицом и настороженными зеленоватыми глазами, другая - поменьше ростом, круглолицая, курносая, простодушная - вся на виду. При нашем появлении курносая вскакивает, ее подруга, спокойно подняв голову, продолжает сидеть. И одеты они по-разному: одна - в хорошем, по талии, шерстяном платье, вторая, простушка, - в потрепанной серой юбчонке, мешковатой кофточке.

- Здравствуйте, девушки!

Высокая сдержанно кивает, курносая начинает быстро сыпать "окающими" круглыми словами.

- А мы тут натопили, дожидаемся. Холодно ноне!..

Поочередно знакомимся. Молчаливую зовут Зиной, ее говорливую подругу Нюрой.

Пресс усаживается в кабинете писать передовую. Мы с Метниковым начинаем просматривать первые материалы, настраиваем приемник - нужно принять сводку Информбюро. Сегодня опять: в течение дня наши войска вели бои с противником на всех фронтах. И это - от Белого до Черного моря...

Разговор с Метниковым у меня не клеится, я очень рад, когда он дает править статью.