Как из казни устраивают зрелище   ::   Теккерей Уильям Мейкпис

В двадцать минут пятого мы подъехали к церкви Гроба Господня; улицы к этому времени уже запружены людьми, но еще больше народа движется по Сноухилл. И вот наконец мы у Ньюгетской тюрьмы, но еще прежде чем мы успели ее разглядеть, нам бросилось в глаза нечто столь страшное, что сердце невольно заколотилось, и мы замерли от ужаса.

Прямо перед нами, примыкая к боковой двери тюрьмы, возвышалась черная виселица, равнодушно ожидающая свою жертву. От этого зрелища вас словно ударяет током, и вы делаете судорожный вздох. Но через минуту вы приходите в себя и начинаете спокойно и не без интереса изучать находящееся перед вами сооружение. Во всяком случае, именно такое впечатление произвела виселица на автора этих строк, который стремится со всей правдивостью передать свои чувства так, как они возникали, никоим образом их не преувеличивая.

Оправившись после пережитого шока, мы смешались с толпой, к тому времени уже достаточно многочисленной, но еще не слишком плотной. Было ясно, что то дело, ради которого все собрались, еще не начиналось. Люди прохаживались, собирались в кучки, разговаривали; новички расспрашивали завсегдатаев о предыдущих казнях, интересовались, вешают ли приговоренного лицом к часам или к Ладгейт-Хилл, выходит ли приговоренный с веревкой на шее, или ее потом набрасывает на него Джек Кетч, не расположился ли в одном из окон лорд W., и если да, то в котором окне. Я смело решаюсь упомянуть имя достойного маркиза, ибо он не присутствовал при казни. Тем не менее кто-то из толпы указал на господина в окне напротив, утверждая, что это лорд W.; все, кто находились поблизости, тут же с любопытством и вместе с тем весьма почтительно посмотрели в указанном направлении. Казалось, толпа относилась к нему вполне доброжелательно и даже более того, - с сочувствием и некоторым восхищением. Личное мужество и сила этого достойного лорда завоевали ему симпатии простонародья. Возможно, этой популярности способствовали в какой-то степени его столкновения с полицейскими, которых толпа ненавидит так же, как дети своих учителей.

Однако в течение целых четырех часов, что мы провели у тюрьмы, толпа была настроена весьма благодушно и миролюбиво. Мы сразу же разговорились с нашими соседями. И я бы очень советовал друзьям мистера X. - достопочтенным членам обеих палат - побольше общаться с такими вот людьми и оценить их по достоинству. Уважаемые члены парламента воюют и сражаются друг с другом, шумят, кричат, издают радостные кличи, устраивают дебаты, обдают друг друга презрением, произносят речи на три газетных столбца, завоевывая "великую окончательную победу консерваторам" или, наоборот, добиваясь "триумфа либералов". Триста десять хорошо обеспеченных джентльменов, в большинстве своем способных процитировать Горация, торжественно заявляют, что, если сэр Роберт провалится на выборах, нация неминуемо погибнет. С другой стороны, триста пятнадцать членов противоположной партии клянутся всем что ни есть на свете святого, что благосостояние всей империи зависит от лорда Джона, и по этому поводу они опять-таки приводят цитату из Горация. Должен признаться, что всякий раз, оказываясь в большой лондонской толпе, я с некоторым недоумением думаю о так называемых двух "великих" партиях Англии. Скажите, какое дело всем этим людям до двух великих лидеров нации. Уж не думаете ли вы, что они ликовали, подобно порядочным джентльменам, читающим "Глоб" и "Кроникл", когда лорд Стэнли взял на днях обратно свой ирландский билль; или пришли в дикий восторг, подобно уважаемым читателям "Пост" и "Таймс", когда он отделал министров? Спросите-ка вот этого оборванного парня, который, судя по всему, нередко участвовал в клубных дебатах и наделен большой проницательностью и здравым, смыслом.