Какао-кола   ::   Шапиро Михаил

И когда я спро-сил его, а не скучает ли он по дому, он отрицательно покрутил головой, но сигарка в его тонких пальцах вдруг преда-тельски вздрогнула, оставив в воздухе затейливый завиток пахучего дыма. Евгений ЛАПУТИН. l Из каждого путешествия в тропики я привозил домой косточки и семена понравившихся мне растений. Я высаживал их в горшки с богатой черной землей; приблизительно половина из них прорастала и четверть - переживала пересадку во флоридский грунт. Буйно росло роскошное дерево с Эспаньолы - у него были большие мягкие зеленые листья с красной окантовкой. Устремилось вверх гинко с этого же острова, дерево - живое ископаемое, его современники образовали пласты каменного угля, а оно - выжило. Плодоносили гуавы; Чили было представлено колючим деревом с микроскопическими листочками; Аргентина - деревом с крупными редкими розовыми цветами. Олива и хурма из Израиля чувствовали себя плохо во влажном флоридском климате. Были у меня и традиционные флоридские цитрусовые, манго, ананасы, авокадо, локвисты и папайя. Участок вокруг дома был опоясан по периметру живой изгородью из лимонов, покрытых большими колючками, олеандров и кустов лигаструма. Я следовал мудрой англий-ской пословице: "Хорошие живые изгороди делают хороших соседей". Я считал свое решение в отношении живых изгородей мудрым, так как на подъезде к моему дому иногда ночевали большие, сверкающие никелем американские машины. В доме был гараж на один автомобиль, и в нем законно жила моя "японка", а дорогой престижный мастодонт, пожирающий неимоверное количество бензина на сделанную милю, оставался на ночь под живой аркой бугенвиллей, перекрывающей подъезд к гаражу. Мои соседи - в подавляющем числе итальянцы с севера - ретиво посещают мессы, не пропускают ни одной воскресной службы, но это почему-то не мешает им оставаться мелочными, завистливыми людьми с неисчерпаемым запасом ненависти. Они осуждают мой образ жизни не только из-за ночующих машин, но и потому, что я отверг общепринятый стандарт и не растил травяную лужайку, а превратил небольшой участок в цветущий сад. Они презрительно называют мой сад "джунглями", не сознавая, что делают мне комплимент: моя цель достигнута - дом утопает в буйной зелени. Они даже жаловались куда-то, и меня посетила женщина в непонятной форме, не то - рейнджер из департамента парков, не то - полицейский, на ней была уйма эмблем, и я не успел прочесть их. Мы поговорили. Она напомнила мне, что перед домом живые изгороди не должны превышать пяти футов, а на заднем дворе высота не ограничена. Я поинтересовался, чем вызваны такие ограничения, и она вежливо объяснила: более высокие изгороди будут закрывать обзор машинам, выезжающим из гаражей на улицу. Это было разумно, и я стал поддерживать требуемую высоту, регулярно подстригая кусты. Итальянские соседи не успокоились: на этот раз их волновало, почему я держу не кошку или собаку, как это делают они, а зверя коати. Они снова жаловались куда-то, и меня снова посещал человек в униформе, на этот раз мужчина, который благодушно научил меня, как получить официальное разрешение на содержание животного, и я получил такую бумагу от департамента "Охоты и пресноводного рыболовства". Мое сопротивление разъярило соседей еще больше: дамы при встрече со мной поджимали губы, а мужчины устремляли взгляд в пространство, чтобы не здороваться со мной. Конфликт из-за ничего - ночующая перед домом машина, сад вместо лужайки и чудный зверек коати вместо собаки. Откуда этот запас ненависти у людей, регулярно посещающих церковь? Я уверен, что пастор учит их обратному.