Класс Америка   ::   Аксенов Василий Павлович

---------------------------------------------

Василий Аксенов

Класс Америка



Каждый год осенью, в сентябре,

Передо мной новое скопление лиц:

Обязательная ветеранка, волосы в серебре,

И десятка три юнцов и юниц.

«Современный роман: упругость жанра»,

Так мы называем наш академический курс.

Молодой романист предвкушает мажорно

Поцелуй вдохновенья и тщеславья укус.

Сереброволосая баронесса Соня

В классе, быть может, моложе всех:

Зубы не обломав в Упсала и в Сорбонне,

Теперь разгрызает вирджинский орех.

Двадцатилетний Стенли Яблонский

В стильном рванье – сплошной атас! —

Обнаруживает странно японский

Абрис лица и рисунок глаз.

С ним его подруга, на груди монисто,

Калифорнийка Роксана Трент,

Голубоглазая постмодернистка,

Чья философия – эксперимент!

Рядом из глубинки, «дунька с трудоднями»,

Отряхивает с набрюшника потэйто-чипс:

Звать ее Джейн, а фамилиё – Пастрбми,

Уши продолжаются баранками клипс.

Из той же породы Сэлли Мэтьюз

И Дэбра Мáлович. Бабл-гам

Вздувают девицы, рожденные сетью

Большой коммерции: всем сестрам по серьгам.

Бывший сержант дорожного патруля

Старательно отглаженный Рэнди О:

Глаза что две разбалансированные пули,

Жизненные планы грандио —

Зны, в отличие от таковых у Грэга

Миллера, что и так доволен собой,

Своими зубами цвета снега

И соломенной шевелюрой «голден бой».

Огненно-рыжая Шила О’Кóннор

Символизирует весь свой клан:

На фоне зеленых проемов оконных

Она преподносит набор ирланд —

Ских многоцветий, и вечно юный

Сорокалетний хиппи с косой

Ричард Фицджéральд готов уже клюнуть

На эти приманки девицы простой.

Джаáрбил Мохáмед Наврýзи

Темным камнем украсил свой перст:

В томных взглядах он виртуозен,

Этот юный богатый перс.

Кирьяш, Ладан, Айя, Пантейя, его землячки,

На джинсы сменившие хомейнийский ярем:

По шариату явно не плачет

Эмансипированный гарем.

Нельзя забывать и другого Востока,

Он щедро представлен Ким Со Лим,

Все белые тигры корейских восходов

В класс заявляются вместе с ним.

А вот и самые худенькие ребята:

Нго, Дуонг и Ант Хуэй Уан,

С плоскими лицами селибатов,

Будто посажены на сампан.

«Лодочным людом» называли их «посты» и «стары»,

Выпит изрядно ими горький ром ранних ран,

Тайно отчалили от комиссаров,

Чтобы приплыть в роман.

Сын эфиопского комсомола,

Что испарился во цвете лет,

Зубрила, как видно, крутого помола,

Менгисту Хайле Тесфалидéт.

Таинственный Стержио Агастóкьюлос

По происхождению и по внешности грек,

Если и не из Эллады, то откуда-то около:

Среди тридцати иксов один игрек.

Грустная милая Клóди Кýриц,

К ней не полезет всякий нахал,

Зато поэт фимиам ей воскурит,

Не зная, что курицей называл.

А вот как раз и поэт, Макдóналд

Джефри: я встретил его в Москве —

Юноша кругленький, но окрыленный,

С поэтическим промыслом объехал весь свет.

Сидит здесь и гитарист нашего рок-н-ролла

По кличке «Энеми», по имени Нагл

Кристофер, чьё пузо нередко голо,

И коленный сустав нередко наг.

Двухметровый центр женского баскетбола

Афроамериканка Шéлдон Моник

Плывет, покачиваясь, как гондола,

Под грузом русских нечитаных книг.

За ней гондольер, маленький Генри,

Черный кузнечик Смит, мастер дзюдо,

Из легчайшей категории в тяжелые жанры

Переходит, влекомый своей звездой.

А вот и наш соотечественник, Векслер Алекс,

То есть бывший Саша: возрос в тиши

Мэрилендских пригородов. Там и взыграли

Ностальгические чувства к пушкинским далям:

«По русской понимаю ни шиши».