Коммуния   ::   Шишков Вячеслав

И вынес сполна три тыщи.

- Добро, - сказали братаны. - Это все в Коммунию пойдет.

Поехали с поповскими деньгами в город, накупили себе того, сего. А избы ихние как в сказке растут: старшой братан железом крышу кроет.

Дивятся крещеные, шепчутся.

Таким же манером всех богатеев обложили: кого на пятьсот рублей, кого на тысячу. А тут и до середних добрались.

- Это все в Коммунию, - говорят братаны.

И у каждого по две пары лошадей образовалось, сани расписные, пролетки, бубенцы.

Крещеным завидно стало, ропот по селу пошел.

- Это чего ж они все себе да все себе... А нам-то?.. Вот так Коммуния!

- Дак что же делать-то?

- Надо бедный комитет избрать.

- Дак ведь избрали... все комитетчики - братаны.

- Надо новый.

Пошли скопищем к братанам.

- Так и так, братаны. Желаем новый бедный комитет избрать... А вас, стало быть, долой.

Покрутили братаны усы, почесали бороды, а старшой как гаркнет по-военному:

- Ага! Против бедного комитета восставать, против революции? Кто зачинщик? Вавило, ты? К стенке!

Вскинули винтовки - рраз! Упал Вавило.

Остальные разбежались, кто в подполье, кто в овин, потому у братанов ружья, а у прочих кулаки одни.

Наутро сход. Братаны объявили:

- Борьба с контрреволюцией будет беспощадна. В случае доноса доносчика отправим за Вавилой. Твердая власть - она очень даже строгая. А теперича, товарищи, на общественные работы - марш!

И погнали все село свои новые усадьбы доделывать: тыном обносить, узорчатые ворота ставить.

Крещеные пыхтят на братановых работах, кто тын городит, кто крышу кроет, готовы братанам горло перегрызть, а не смеют: пуля в лоб.

А братаны сполитично:

- Вот, товарищи, кончим дело - спасибо вам большое скажем.

- Очень хорошо... Согласны... - сказали мужики и сглотнули слезы. У Андрона от кровной злости топор упал.

- Все Коммунии да Коммунии, а когда же нам-то? - спросил Андрон. - Мы ведь самая беднота и есть...

Вечером у Андрона братаны в Коммунию последнюю удойную корову отобрали - ведерницу.

Взвыл Андрон.

Да и все село взвыло, даже собаки хвосты поджали, вот какой трепет на всю Коммунию братаны навели. Все на учет забрали: хлеб, крупу, телят, до самых до жмыхов добрались. Мужики с голодухи пухнуть стали, а Туляевы жиреть: двух младших братьев оженили, свадьба с пивом, спиртом, пирогами, широкой гульбой была.

И если бы не Мишка Сбитень - пропадом пропала б вся Коммуния.

Был когда-то парень разудалый в селе Коневе, Мишка. Насолил он всем вот до этих мест, озорник был, хуже последнего бродяги. Вздрючили его крестьяне и по приговору выгнали из селенья вон.

Десять лет пропадал Мишка Сбитень. А тут как раз ко времю и утрафил. К самому Новому году взял да в Коммунию и прикатил.

Чернявый такой, быдто цыган, в ухе серьга, через всю грудь цепочка, часы со звоном, папаха, полушубок. А глаза - страшенные, навыкате, а усищи - во! А сам - чисто медведь, идет - землю давит, от кулаков смертью пахнет: грохнет - крышка!

- Вы что как мертвые ходите, словно дохлые мухи? А? Радоваться должны, ликовать: из рабов гражданами стали.

- Эх, Мишка, Мишка... - вздохнули мужики. - У кого радость, а у нас Коммуния.

- Ха-ха-ха! - захохотал Мишка Сбитень, - отлично сказано... Чего же вздыхать-то?

- Да вот у нас в бедном комитете братаны Туляевы сидят. У них винтовки, а у нас - ничим-чего.

- Ха-ха-ха! - опять захохотал Мишка.

А крестьяне ему все и обсказали до тонкости.

Долго Мишка хохотал, даже за живот хватался, а потом зубами скрипнул, да с сердцем так:

- Ведите-ка меня на сход.

Вот собралось собранье. Братаны стали речь держать, а сами на Мишку все косятся.

- Ты, товарищ, кто таков? Ты коммунист?

А Мишка в ответ:

- Ха-ха-ха!.. Не признаете? А я вас знаю. Я - волгарь.