Кто поедет в Трускавец   ::   Ибрагимбеков Максуд

Удивитель-ное ощущение, когда можешь все, когда ты над всем! Я открываю дверь, захожу в кабинет, здороваюсь. Делаю это сдержанно, с достоинством. Он сидит за столом и что-то пишет.

-- Извините, я сейчас кончу, посидите минутку. Все как надо, не придерешься. Он пишет, у него вполне ин-теллигентное подвижное лицо, тонкие выразительные черты, высокий лоб и усталые глаза -- вполне допустим развитый ин-теллект. Пишет. Непредвиденная пауза. Ненужная. Самое глав-ное -- не сбиться с ритма, не потерять в себе ощущения чуда. Сосредоточиться. Чем я болен, чем же? Остановись! Никакой подготовки! Только импровизация! Он кончил писать, смотрит на меня, потом листает карточку.

-- Вы в первый раз у нас? На что же жалуетесь? На что я жалуюсь? На что я жалуюсь? Когда же это было? Ну, конечно, прошлым летом, совсем неважно когда, ведь на всю жизнь это останется в памяти. Ты только что вышел из дому утром на работу, и вдруг на расстоянии полушага от тебя раз-дался звук тупого удара об асфальт. Потом выяснилось, что он упал с четвертого этажа, сорвался с лесов. Но в первый момент ты ужасно испугался и у тебя заколотилось от страха сердце. Он лежал на асфальте в пыльном комбинезоне штукатура, с закры-тыми глазами, без сознания. А ты бестолково суетился над ним, испытывая ощущение смертельной тоски и горя, -- ты думал, что он умирает. Этот человек был в эту минуту самым родным для тебя -- роднее не бывает, роднее всех людей, которых ты когда-либо знал в жизни, потому что это был первый человек, который умирал на твоих глазах. И в это мгновение ты был для него и отцом, и братом, покровителем, и защитником, и истинно мудрым вождем, скорбящим о смерти своего единомышленника. А может быть, в это мгновение ты был только тем, что именуется Человеком в подлинном, первозданном смысле этого слова. По-том он открыл глаза; и это ощущение безвозвратно оставило тебя. Ты помог ему встать и, с трудом приподняв, отнес, перетащил его в тень и сидел с ним рядом до приезда "Скорой помощи". За это время он еще 'два раза терял сознание, а комбинезон у него был мокрый от пота. Тебе казалось, что у него не осталось це-лой ни одной кости. Ты поехал с ним в больницу и ушел оттуда, окончательно убедившись, что он будет жить. А в машине он хватал тебя за руку и хрипел от боли, и у тебя не было сил смотреть ему в глаза и слышать этот хрип. И нестерпимо было слышать сдавленный крик, когда санитар раздевал его, положил руку ему на колено. Это все до сих пор стоит в глазах твоих, живет в сознании.

--Вам очень больно? -- с тревогой в голосе вдруг спросил врач, вглядываясь мне в лицо.

Я кивнул головой. Никаких гримас, ни одного слова жалобы.

-- Где у вас болит?

-- Колено.

-- Какое?

"Какое? А ведь все равно какое. Левой -- правой, левой -- правой... Стой!"

-- Левое.

-- Пройдите, пожалуйста, за ширму, разденьтесь. Помогите больному раздеться, -- это он медсестре.

-- Нет, нет, спасибо, я сам.

Никакой помощи со стороны медперсонала, да еще вдобавок женского пола. Мужество всегда вызывает уважение. Пожалуй-ста, посмотрите на человека с достоинством. Несмотря на силь-ную боль, острую и режущую боль в левом, колене, он неукосни-тельно блюдет все приличия. По дороге к ширме не хромает, просто очень бережно ставит левую ногу при ходьбе, только для опытного взгляда врача.

Раздеваюсь медленно, не спеша. Каждый раз восхищаюсь, увидев свое тело. И радость эта не от какого-то Нарцисса идет, собою восхищающегося, да и сложение у меня далеко не безу-пречно, радуюсь я скорее за все человечество, за то, что предо-ставлено в распоряжение каждого человека -- такой удобный, функционально целесообразный агрегат -- человеческое тело. И до чего в нем все разумно и логично распределено! Пользуйся себе с наслаждением. Только с умом! А вот это колено, левое, -- гвоздь сегодняшней программы.