Куприян   ::   Арцыбашев Михаил

Больше всего его тешило и занимало, что писарь, старшина и прочие сельские власти, пять лет тому назад сдавшие его, как барана, отупевшего от страха и непонимания окружающего, в рекруты, теперь встретят его как равного, потому что он - унтер, заслуженный человек.

Выйдя из вагона на станции, лежавшей в десяти верстах от села Дернового, Егор Шибаев почувствовал себя совершенно дома и тут же подтянулся, приняв солидный и молодцеватый вид.

И его радовало, что это удается ему хорошо и что среди мужиков, оборванных, серых и грязных, он имеет вид начальства.

Между мужиками оказались и его знакомые, в том числе писарь и старшина.

Писарь Исаев был тот же курчавый, красивый, но заплывший жиром человек, с маленькими постоянно бегающими глазами и одышкой, одетый в картуз, пальто и блестящие резиновые калоши.

Старшина Головченко, пожилой, высокий и очень сутуловатый мужик с низким лбом, на котором скобкой были подрезаны волосы, был такой же, как и пять лет тому назад, и так же тупился и сопел носом.

С ними был еще и третий деревенский мужик с бляхой сотского на груди, с длинной палкой и суровым, угрюмым лицом. Егор Шибаев знал его. Это был сильный и пьющий запоем мужик по имени Шпрунь.

Односельчане сейчас же узнали Егора Шибаева. Писарь воззрился на него и, отдуваясь и улыбаясь, поздоровался с ним, как образованный человек, за руку.

Старшина снял картуз и поцеловался с ним три раза. Сотский Шпрунь поднял шапку, но подойти не посмел. Егор Шибаев, хотя мальчиком и парнем часто был бит пьяным Шпрунем, не подошел к нему, думая, что недостойно его звания здороваться с простым мужиком.

- Какими судьбами? - спросил Шибаев писаря. По делам больше. А вы окончательно в наши палестины?

- Да.

- Ну что же-с? После Питера вам, конечно, все оченно плохо покажется!

Егор принял значительный вид.

- Да оно конечно... то столица, а это, конечно, деревня, снисходительно ответил он.

- Что уж тут, - тяжело, точно сокрушаясь, заметил старшина и вздохнул.

- Рады, чай, все-таки, что домой прибыли? - с любопытством и бегая глазами по сторонам, спросил писарь.

- Как водится. Все-таки солдат, хоть там и унтер-офицер тоже, человек военный ни кола ни двора, как говорится, не имеет. А тут все в порядке... дом, хозяйство.

- Супруга ваша здравствует, - сообщил писарь. Ему очень хотелось сообщить Егору Шибаеву об измене жены, но он не решался.

- Благодарим вас... Опять же вот жена, - продолжал Егор солидно и внушительно, - солдатом, конечно, баловаться приходилось... по разным там... а тут все-таки, какая ни на есть, законная жена.

- Оно конечно! - согласился писарь, бегая глазами по сторонам и не решаясь сказать то, что ему хотелось.

Старшина вздохнул и потупился.

- Одно слово - в гостях хорошо, а дома все лучше! - сострил писарь и сам коротко и с одышкой засмеялся.

Егор Шибаев радостно улыбнулся.

- Что и говорить!

- Вы, собственно, давно из Дерновой? - спросил

- Со вчерашнего дня.

- Что так?

- Да такое дело вышло... конокрадишки у нас завелись... У господина земского начальника лошадь свели... хорошую лошадь... Ну и подозрение есть такое, что из наших же деревенских.

- Ну? - спросил Егор Шибаев, очень довольный, что писарь посвящает его в такие дела, о которых с простым мужиком и говорить бы не стал.

- Да-с, - вздохнул писарь, - может, помните Куприяна Тесова... вот, что еще при вас в острог свезли?

- Помню, как же...

Писарь подумал и, окончательно решив ничего не говорить Егору о его жене, продолжал с одышкой:

- Бежал, изволите видеть, и так полагают - его рук дело.

- Такой род у них, - вставил старшина и тяжело вздохнул, потому что боялся за свою тройку.

- Скажите... тэк-с. А каким бы родом мне до Дернового добраться?

Писарь сообразил, пошевелил толстыми пальцами.

- Мужичок тут есть наш. Может, тоже помните: Мозявым прозывается.