Ленинград действует. Книга 2 :: Лукницкий Павел Николаевич
Страница: 4 из 325 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕГода изменят нам походку, 08.08.10 - 05:29 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Но десятки тысяч слабых, истощенных ленинградцев и ленинградок заняты очисткой города от снега и льда, от накопившихся за зиму нечистот, от лома и мусора. Гигантская эта работа только еще разворачивается.
Эвакуация ленинградского населения по ледовой «Дороге жизни» продолжается. Но очень многие никуда уезжать не хотят. Говорят: «Самое трудное пережили… Начинается весна, хлеба прибавили, – все к лучшему! Приведем город в порядок, еще как жить в нем будем. Обстрелами нас не запугаешь. Он – вон какой красавец стоит!» Шел я сегодня по улице, привычной, незамечаемой. И взбрело на ум взглянуть на город мой свежим, будто бы посторонним взглядом. Посмотрел на прохожих, на ряды домов. И тут только обратил внимание на то, что нет на моем пути почти ни одного дома, штукатурка которого не была бы издырявлена осколками разорвавшейся немецкой стали. Если и стоит дом будто бы целый (ведь вот даже стекла есть в окнах!), то вглядись: где-либо между этажами в стене сыпь язвин, – значит, где-то рядом падала бомба или разрывался снаряд. А ты живешь в этом городе, и люди всегда ходили по этой улице, как идут и сейчас. Значит, в любом месте, на любой улице города был когда-то в эти долгие месяцы блокады момент, когда вот именно здесь, где ты проходишь сейчас, падали и умирали окровавленные люди. И нет такой минуты впредь, нет такого места во всем Ленинграде, где ты был бы убережен от смерти хотя бы на час вперед. Идешь ли по тротуару, спишь ли в постели, работаешь ли у станка или за письменным столом – каждый день, каждый час, каждую минуту «это» может случиться. Ударит, грохнет, вспыхнет красным, последним, предсмертным светом – и нет тебя… Вот со знанием обо всем этом, под угрозой такой – жить, работать, трудиться, быть спокойным, обыденным, нормальным и никуда из этой обстановки не стремиться, а активно желать оставаться именно в ней, потому что так велит твой долг, – это ли не школа силы духа и мужества? И в Ленинграде нет мышиной возни. Сурово и стойко ленинградцы выполняют то, что им велит чувство долга. В большом или в малом, в личном или в общественном. Важно, что каждый как в зеркало смотрится в веление долга и в этом зеркале проверяет себя. И потому нельзя не любить Ленинград. И потому, побыв в нем тяжкую блокадную зиму, сильному духом человеку уже нельзя с ним расстаться. Ни теплое море юга, ни солнце, ни сытная пища, никакие блага, коих требует усталый, измотанный организм, не прельстят человека, сознающего себя защитником Ленинграда. Все трудности и лишения окупаются тем, что в Ленинграде – душе тепло. Я знаю, я понимаю, конечно: люди, умирающие от голода в Ленинграде, должны эвакуироваться. Их надо спасти. И в будущем – попрекать их нечем! Они действительно несчастны, они не виноваты в том, что в Ленинграде их схватила за горло голодная смерть, от которой едва-едва удалось вырваться. Не удалось бы – погибли бы, как сотни тысяч других, чьи кости на пригородных ленинградских кладбищах расскажут потомкам о величайшей в истории городов трагедии. Все, конечно, относительно в мире, по-разному живут и мыслят люди в огромном Ленинграде, есть тут сейчас и мелкодушные и мелкотравчатые, оставшиеся лишь потому, что не сумели уехать, застряли; или скаредные, ловящие рыбку в мутной воде… И из тех, выбравшихся в глубокие тылы еще задолго до наступления голода (я говорю, конечно, не о заводских, например, коллективах, эвакуированных в тыл по приказу, чтобы создать там, на базе ленинградской техники, новые заводы, и самоотверженно трудящихся там!), не все достойны признания их достоинства. На свое миновавшее пребывание в Ленинграде кое-кто из самовольно, под любым предлогом уехавших будет смотреть как на некий нажитый им капиталец, какой можно пускать в оборот, с коего – «стричь купоны». |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|