Ликвидатор (Части 1-2)   ::   Беляков Сергей

А может, цыгане отвели ее в это проклятое место, как масаи в Африке заботливо сопровождают старого больного слона на вечное успокоение на слоновьем кладбище?

Каждый раз, когда мы с Вовиком вспоминаем эту поездку на свалку, история выглядит все более гротескной, все новые и новые фантасмагоричные предположения о судьбе бедняжки лошади высказываются шокированной аудиторией. В данном случае наша аудитория - Дима, который слышал эту историю много раз и уже "истощил фонтан".

Мы переключаемся на "цитатник Мао" - крылатые изречения одного из наших коллег, чье косноязычие рождало легенды у студентов, восхищавшихся его колоритной речью. Вовик блистает перлами доцентской мудрости, имитируя не только голос, но и выражение лица автора. "Кратость - вежливость королей", он важно раздувает щеки, делая упор на слове "кратость". "Чего ты расселся, как король Бурбос на Канарейских островах?!" - одна из последних жемчужин коллекции. Мы некоторое время упражняемся в поисках этиологии этого выражения. "Канарейские" явно замещает "Канарские", "Бурбос" может происходить от "Бурбон", но вот "расселся"... Мы быстро выдыхаемся.

Разговор иссякает сам по себе. Костер изредка постреливает сырой веткой. От протоки все ощутимее тянет холодом. Комарье затягивает свою вечную песню, но у нас наготове мощное подспорье, самоварный ДЭТА, щедро размазанный по "частям тела".

Чай вскипел.

По-моему, Дима был первым, кто обратил внимание на неестественно быстро понижающийся уровень воды в протоке. Он пошел проверить донки, но вернулся почти сразу и сказал:

- Мужики, вода ушла...

Мы переглядываемся. Многим жителям Днепропетровска известно, что это означает: перекрыт сброс воды на Днепродзержинской плотине. Такое случалось и раньше, нечасто, но бывало. Главным образом тогда, когда один из славных гигантов тяжелой индустрии ненавязчиво ронял что-то в реку, от чего Днепр разом покрывался слоем дохлой рыбы, а жизнерадостно переливающася на солнце синтетическая пена заменяла зеленую ряску на поверхности воды...

Солнце садится в кровавой пене облаков. Наша непонятная тревога усиливается пропорционально сгущающейся темноте. Уровень воды упал уже более чем на метр. Корни растущих близко к берегу берез, раньше скрытые под водой, черными змеями хищно тянутся к нам по обрыву.

Я верчу настройку ВЭФа. Наши станции молотят традиционную предпразничную ерундятину. В какой-то момент далекий голос на одном из скандинавских языков - то ли шведском, то ли норвежском - впервые отчетливо произносит слово: "Чернобыль"...

Вечер скомкан. Мы укладываемся спать, предполагая самое плохое.

Чернобыльская действительность впервые прорезывается в рейсовом автобусе на пути домой: из разговора двух бабуль я узнаю, что на станции "вышла авария с пожаром". Двое погибло.

Меры приняты вовремя, населению угрозы нет.

Май-июль 1986 г.

Днепропетровск

Как мы жили в те невероятно знойные месяцы лета 86-го?

Слухами и надеждами.

В начале мая, когда уже состоялся парад на Крещатике, когда по дорогам Киевщины прокатилась разноцветная волна пелатона Велогонки мира, когда уже вывезли многострадальные семьи атомщиков из Припяти (и в том числе семью моего двоюродного брата Саши, электрика с ЧАЭС - его младший сын сильно пострадал от переоблучения...), когда Киев стоял перед лицом тотальной эвакуации, - поползли слухи, один страшнее другого. Мы работали в учреждении, по роду деятельности связанному с ГО области и республики, и наши под/полковники с военной кафедры знали безусловно больше, чем фильтровалось с верхов в СМИ. С военки и просачивалось понемногу то самое, что порождало кошмарное ощущение бессилия и обреченности.