Люди без тел   ::   Воннегут Курт

Но самая неприятная история у меня с телом произошла тогда, когда я дал себя одурачить и согласился взять тело, принадлежащее доктору Эллису Коннигсвассеру. Это тело — собственность Общества амфибий-пионеров, и вынимают его только раз в год, когда в день годовщины открытия Коннигсвассера организуется большой парад Пионеров. Я должен гордиться, говорили все, что мне выпала честь войти в тело Коннигсвассера и возглавить парад. Я им поверил, словно последний идиот.

Чтобы я еще раз влез в его тело — нет уж, дудки, больше я на эту удочку не попадусь. Стоит только взглянуть на эту рухлядь, как сразу же становится ясно, почему Коннигсвассер сделал свое открытие о возможности жизни вне тела. Попробуй-ка поживи в таком теле, какое было у него! Внутри — язва, мигрень, артрит, еще черт знает что, а снаружи — лиловый крюк вместо носа, маленькие поросячьи глазки, цвет лица, как у повидавшей виды пароходной трубы. Тем не менее он был и остается милейшим и приятнейшим человеком, но в старые времена, когда все мы были привязаны к нашим телам, этого никто не знал.

Когда впервые было решено проводить парад Пионеров, мы попросили Коннигсвассера вернуться в свое тело и возглавить шествие, но он отказался наотрез, и нам теперь каждый раз приходится находить какого-нибудь козла отпущения и с помощью лести убеждать его взять на себя выполнение этой миссии. В параде-то Коннигсвассер, конечно, участвует, но только в теле двухметрового громилы-ковбоя, которому ничего не стоит двумя пальцами смять пустую банку из-под пива.

Это тело для Коннигсвассера — сущая игрушка. В нем он готов хоть целый день мять пивные банки, а сам при этом радуется, как дитя малое, а мы все,. если находимся в телах, например, после парада, должны стоять вокруг и делать вид, что восхищаемся его силой.

Его можно понять — в старые, времена он вряд ли мог что-нибудь смять или согнуть.

Он, безусловно, великий человек, и амфибийный период начинается именно с него, поэтому мы закрываем глаза на разные его выходки, но, боже мой, как он обращается с телами! Как возьмет какое-нибудь в хранилище, так сразу и давай силу-удаль демонстрировать. Пока не доиграется. И тогда кому-то приходится влезать в тело хирурга и приводить пострадавшее тело в порядок, что-нибудь там в нем зашивать.

В Историческом клубе от старых времен осталась фотография Коннигсвассера, и по ней вы можете догадаться, что он никогда не придавал значения своему внешнему виду — это тоже признак определенной инфантильности.

Да, с телом, которым его наградила природа, Коннигсвассер не очень-то церемонился.

Волосы его космами свисали с головы, брюки были такие длинные, что каблуки прорывали их насквозь чуть выше обшлагов, подкладка пальто гирляндой колыхалась вокруг ног. Кроме того, он забывал как следует питаться, выходя на улицу в холод или в слякоть, забывал как следует одеться, а разные боли и болезни он просто игнорировал, замечая их лишь тогда, когда одной ногой уже стоял в .могиле. Он был, по нашим старым понятиям, человеком рассеянным.

Теперь-то, оглядываясь назад, можно сказать, что рассеянность тут ни при чем. Коннигсвассер постепенно превращался в амфибию, вот и все.

По профессии он был математиком, поэтому в его жизни основную роль играл мозг. И этот гениальный мозг должен был повсюду таскать за собой тело, которое ему было нужно, как корове седло. Когда Коннигсвассер заболевал и ему приходилось так или иначе заботиться о своем теле, он обычно разражался гневной тирадой:

— Единственная полезная вещь в человеческом организме — это мозг. Почему он не может существовать отдельно от нашего тела — этого мешка, набитого мясом, костями, кровью, кожей, волосами и сосудами? Что .