Людмила   ::   Ленц Зигфрид

- Если возникнут вопросы - зовите, - ответил я и оставил его одного, дверь лишь слегка притворил, а сам подсел к письменному столу.

Вознамерившись забыть о присутствии постороннего человека и продолжить работу над рассказом, я, дабы привести себя в рабочее состояние, перечитал заново первые пять страниц пролога, где приехавший в город старик спрашивает у местного жителя дорогу и получает совершенно невразумительный ответ, который в этом и состоял замысел - оказывается своеобразным портретом и провинциального городка, и его обитателей. Сосредоточиться не удавалось. Я начал придумывать, как бы переименовать название улицы, и вздрогнул от звука, который донесся с кухни; на миг там все стихло, потом я услышал, что Пюцман наливает себе кофе. Невольно я представил себе, как он жует толстый бутерброд с копченой колбасой, отхлебывает мой кофе и при этом вожделенно разглядывает мою тетрадь с записью доходов. Но он ел бесшумно. Некоторое время я прислушивался, ожидая какого-либо движения, неодобрительного возгласа, протестующей реплики, тихого ехидного смешка, однако так ничего и не услышал. Я принялся размышлять, какие причины могут послужить основанием для переименования улицы - собственно, причина в наших краях всегда бывает одна: исправление исторических ошибок.

- Можно вас потревожить? - озабоченно спросил Пюцман. Он возник в дверях, легонько помахивая бумагами, в которых, вероятно, заподозрил некий подвох, хотя в его мясистой руке они выглядели вполне безобидными, даже какими-то жалкими.

- Судя по всему, - сказал он, - на протяжении некоторого времени вы имели регулярные заработки в нашем окружном ведомстве, не так ли?

- Да, я преподавал немецкий язык, - подтвердил я, поскольку действительно уже больше года ездил в бывшую Маккензеновскую казарму, где вел занятия с переселенцами. Там размещались немцы, которые прибыли в Германию из Сибири и с Поволжья. - Я помогаю им освоиться у нас, понимаете?

- Понимаю, - сказал он, - прекрасно понимаю; ведь они приехали из совершенно иного мира, из тундры, из степей.

- В том-то и дело, - сказал я.

Он взглянул на бумаги:

- Тут у вас заявляется на списание с налогообложения подарочный набор стоимостью в сто тридцать марок, получатель не указан.

Мне ни в коем случае не хотелось, чтобы прозвучало имя Людмилы, поэтому я, слегка обескураженный требовательным выражением его лица, пробормотал:

- Набор использовался в качестве наглядного пособия на одном из моих занятий, поэтому я счел списание оправданным. - Поскольку Пюцман взглянул на меня так, будто я сыпанул ему в глаза перцу, я поспешил добавить: - Содержимое подарочного набора стало хорошей темой для урока; хотите я перечислю, что...

Он махнул рукой, пожал плечами и вернулся на кухню.

Я сел за стол, вновь попытался сосредоточиться на рассказе, как неожиданно перед моими глазами возникла улыбающаяся Людмила; она бодро шагнула навстречу мне в бывшей каптерке, где теперь находилась наша классная комната, и весело сказала: "Меня зовут Людмила Фидлер, я приехала из Томска; меня отрядили помогать вам, если возникнут проблемы, особенно с объяснением тех выражений, которые нужно знать, когда обращаешься в здешние учреждения". Под пристальными взглядами восемнадцати моих учеников - в основном это были пожилые мужчины и женщины, которые позднее, терпеливо пожевывая шоколад, со смирением и не без интереса внимали моим наставлениям по части немецких житейских дел, - я поздоровался с ней и тут же, во время несколько затянувшегося рукопожатия понял, что наши отношения не ограничатся одним лишь решением языковых проблем, возникающих то и дело на уроке.