МОИ ДРУЗЬЯ   ::   БОВ Эмманюэль

«Шпигель» посвятил феномену Бова шесть страниц. Баварское ТВ стало разыскивать родственников писателя (к тому времени еще не умер брат Виктор, дочь Нора жива по сей день). Намерение экранизировать прозу Бова выразил Вим Вендерс. Ажиотаж в немецкоязычном ареале вызвал переводы в других странах и, наконец, успех во Франции. Статья в газете «Монд», посвященная второму пришествию Бобовникова/Бова, имела заголовок «Бовисты всех стран, соединяйтесь!»

Россия, руку.

От переводчиков.

Прага, 1998.

Послесловие к предисловию. Тогда, в год 100-летия Бова, Россия протянула разве что мизинец. Проявив было интерес к нашей инициативе, «Иностранная литература» набрала в рот воды. Возможно, не подошла кандидатура зарубежных переводчиков на русский. Возможно, «дефолт». Фрагмент был напечатан в эфемерном журнале «29». Тем и кончилось. Потом распался наш переводческий тандем, возникший в начале гнусных 70-х, когда той же «Иностранке» Аурора, зайдя с улицы, наивно предлагала наш перевод сартровского «Герострата». После 27 лет, проведенных в Советском Союзе, Франции, ФРГ, Чехии и отмеченных, среди прочих совместных предприятий, переводом «Mea culpa» Селина – возможно, нашим главным достижением.

Теперь в Мадриде Аурора переводит не на русский.

Давно и порознь мы перешли на систему PC (что для меня, ветерана холодной войны, все еще в первую очередь значит Partie Communiste).

Пока наш перевод пылился в недрах заброшенного и только что по лени не спущенного в мусор «Макинтоша», в России появился еще один энтузиаст, который даже вышел на связь по имэйлу. По инерции движимый «бовистской» солидарностью, я рад возможности лишний раз известить, что Данила Гомулькин перевел романы «Ловушка», «Холостяк» и ряд других работ, доступных в сети по адресу http://emmanuelbove.narod.ru/index.html

С.Ю. Прага, 2004

Жан КАССУ

Писатель,

основатель Парижского музея Современного искусства (1897-1986)

ВВЕДЕНИЕ

Переиздание произведений Эмманюэля Бова переносит меня на полвека назад, в середину 20-х годов, когда эйфория, последовавшая за войной, предположительно последней из последних, невероятной вспышкой возродила литературу и искусство. По выходуиз такого темного туннеля проснулось страстное любопытство к мирам, возвращенным миру, мирам, полных ждущих открытия новых стран, книг, картин, музыки. Мы возрождались со всем тем новым, что начинало проявляться уже перед страшными скобками и считалось престижным: литература, в частности, познала успех, который с тех пор не обретала. Вся эта роскошь, которой к тому же соответствовало богатство других сфер искусства, выражалась посредством романистов, поэтов, школ, движений. Процветали газеты, журналы, сборники, сама любовь к книге, возникали или возобновлялись издательства, происходило нечто вроде того, что обыкновенно и называют литературной жизнью. В этой атмосфере я познакомился с Эмманюэлем Бовом. Мы были этими начинающими «до тридцати лет», которые, на протяжении одного сезона, собирались на обедах в Виллет. Робер Эмили-Поль и его брат Альбер, книготорговцы из предместья Сент-Оноре, обладавшие изысканными манерами, предполагавшими им соответствующий образ жизни в том древнем Париже, были охвачены издательским ренессансом момента. Издававшие перед войной нескольких лучших писателей, сейчас они хотели развернуться согласно запросам дня и поручили Эдмона Жалу найти молодых неизвестных авторов и создать издательскую серию новых романов. Именно в этой серии Бов и я опубликовали наши первые романы.