Марк Аврелий и францисканский монах   ::   Вольтер

Я советую вам отправиться туда посмотреть вашего преемника, так как здесь вы рискуете познакомиться с инквизицией. Предупреждаю вас, что преподобные отцы-доминиканцы не любят шуток и что они круто обойдутся с Марками Аврелиями, Адатонинами, Траянами и Титами [6] , людьми, незнакомыми с катехизисом [7] .

М. А. Катехизис! Инквизиция! Доминиканцы! Францисканцы! Папа! И Римская империя в маленькой городке на Дунае! Не ожидал. Понимаю, что за шестнадцать столетий вещи этого мира должны были измениться. Любопытно было бы мне увидеть римскими императорами Маркомана, Квада, Кимвра или Тевтона [8] .

Ф. м. Если захотите, то получите это удовольствие, и даже большее. Вы, конечно, очень бы удивились, если бы я вам сказал, что скифы владеют половиной вашей империи, а мы – другой, что такой же священник, как я, стал повелителем Рима, что брат Фульгенций может стать им в свою очередь, и что я буду раздавать благословения на том самом месте, где вы влачили за своей колесницей побежденных царей, что ваш дунайский наследник не властен полностью ни в одном городе, но что там находится священник, который при случае должен предоставлять ему временно свой.

М. А. Вы рассказываете мне поразительные вещи. Все эти изменения не могли произойти без великих несчастий. И все же, как и прежде, я люблю человеческий род и жалею его.

Ф. м. Вы слишком добры. Это стоило, действительно, потоков крови, и сотни областей были разорены, во чтобы брат Фульгенций мог спокойно спать в Капитолии, это все было просто необходимо.

М. А. Рим, столица мира, так низко пал итак несчастен! Ф. м. Пал, если хотите, но несчастен – нет! Напротив, в нем царит мир и процветают изящные искусства. Бывшие владыки мира стали учителями музыки. Вместо колонизаторов мы посылаем в Англию кастратов и скрипачей. У нас нет больше Сципиона [9] , уничтожающего Карфаген, но нет и проскрипций: мы променяли славу на покой-

М. А. Я старался в жизни быть философом и впоследствии, действительно, стал им. Я нахожу, что покой стоит славы; но по всему, что вы мне говорите, я мог бы заподозрить, что брат Фульгенций – не философ.

Ф. м. Как! Я не философ? Я до неистовства философ! Я преподавал философию и более того – даже теологию.

М. А. Что такое эта теология, будьте добры объяснить? Ф. м. Теология… это то, что я тут, а императоров больше нет. Вы, по-видимому, раздражены моей славой и маленькой революцией, приключившейся в вашей империи.

М. А. Я преклоняюсь перед извечными декретами, и знаю, что не подобает роптать на судьбу. Я удивляюсь превратности человеческих дел, но раз необходимо, чтобы все изменилось, раз Римская империя пала, до францисканских монахов ведь тоже может дойти очередь.

Ф. м. Отлучаю вас от церкви и иду к заутрене. М. А. А я воссоединяюсь с существом существ.