Мечтатели   ::   Музиль Роберт

Слышен скрип ключа. Томас открывает дверь и видит Мертенс.

Ой, тогда еще секундочку, я думал, ты одна. (Снова закрывает дверь).

Мертенс (подойдя к Регине, сердечно). Скажите, что, собственно, вы хотите всем этим доказать?

Регина. Доказать? Но, милая моя, зачем бы я стала что-то доказывать? Мне это совершенно безразлично.

Мертенс (с мягким упорством). Я имею в виду, ну, когда вы говорите, что иногда вновь видите вашего первого мужа, который несколько лет назад умер в этой комнате.

Регина. Тогда вы скажите, почему мне нельзя видеть Йоханнеса?

Мертенс (с деликатным упорством). Так ведь он умер?

Регина. Да. Его смерть не подлежит сомнению и официально удостоверена.

Мертенс. В таком случае этого быть не может!

Регина. Я не собираюсь ничего объяснять! Просто у меня есть силы, которых у вас нет. А что? У меня есть и недостатки, которых у вас нет.

Мертенс. По-моему, вы говорите все это наперекор внутренней убежденности.

Регина. Я не знаю, какова моя убежденность! Знаю только, что всю жизнь поступала наперекор собственной убежденности!

Мертенс. Ну, это же несерьезно. Здесь постоянно рассуждают о силах, которые лишь здесь людям и свойственны! Дух этого дома - бунт против всего, что вполне удовлетворяет остальной мир.

Входит Томас, еще не закончивший свой туалет; одежда его вполне соответствует погожему летнему утру. Покамест на него не обращают внимания,

и он занимается всякими утренними мелочами.

Регина. О, я вам вот что скажу: в мир каждый человек приходит полный сил для самых невероятных переживаний. Законы его не связывают. А потом жизнь все время заставляет его выбирать из двух возможностей, и он все время чувствует: одной недостает, все время недостает - невыдуманной третьей возможности. Вот он и делает все, что угодно, ни разу не сделав то, что хотел. А в результате становится бездарью.

Mepтенс. Можно мне еще раз взглянуть на письмо? Наверняка все дело в нем.

Регина (отдает ей письмо; Томасу). Йозеф... приедет сюда.

Mepтенс. Что вы говорите? Вправду?

Pегина. У Йозефа все всегда вправду.

Томас (с большим, но, по-видимому, не неприятным удивлением). Когда?

Регина. Сегодня.

Томас (глядя на часы). Тогда он, наверно, будет здесь еще до полудня. (Глубоко вздохнув.) Н-да... скоро.

Мертенс. Я убеждена, его превосходительство Йозеф требует всего лишь прямодушия и малой толики деликатности. Вы спокойно (явно стараясь уколоть Томаса), не оскорбляя его чувств, изложите ваше требование развода. И когда исчезнут последние остатки лживости перед этим человеком - которого вы на деле никогда не воспринимали как мужа, - все призраки сами собой оставят ваши нервы в покое. Вы же были святая! Вам ведь незачем выдумывать, будто вы изменили мужу с покойником! (Энергично хватается за письмо, читает.)

Томас и Регина отходят немного в сторону.

Томас. Вы опять говорили о Йоханнесе?!

Регина. Она считает, что я вру.

Томас. Она не понимает, для нее это реальный факт.

Регина. Но это и есть реальный факт!

Томас (обнимая ее за плечи и легонько постукивая пальцем ей по лбу). Каркушенька, Каркушенька! Маленькая, ковыряющая в носу фантазерка, ты ведь и ребенком ужасно дулась, когда врала или таскала сахар, а потом получала от мамы взбучку.

Регина. Все почти реально. Может, куда реальнее, чем...

Томас (не давая ей договорить). Тут ты заблуждаешься: это полнейшая реальность! Ты заблуждаешься; вдобавок совершенно безразлично, делаешь ли ты это или только терпишь. (Садится перед ней и по-братски бездумно обнимает ее колени.) Я теперь тоже вечно заблуждаюсь. Но чем больше ощущаешь это, тем сильнее сгущаешь краски. Знай натягиваешь на голову собственную кожу как этакий темный капюшон с прорезями для глаз и для дыхания. Мы с тобой, Регина, прямо как родные брат и сестра.