Мой друг Абдул   ::   Аббасзаде Гусейн

И тут хан - Кафар вскочил со своего места да как Ракричит: Что стоишь ты, эй, Таги?! Опрокидывай кувшин! И словно кто-то схватил меня за руку - полный кувшин опрокинулся на голову Абдула, на приклеенную торчащую бородку. Абдул, естественно, не ожидал такого. Он вскочил как ужаленный и с криком, со сжатыми кулаками бросился ко мне.

Наверно, он ударил бы меня, но я оказался проворнее, перехватил его руку.

Зрители, как видно, не поняли, что произошло на самом деле, все решили, что в сценке так и должно быть, засмеялись, дружно зааплодировали. А я растерялся, Я не знал, как успокоить Абдула, с которого стекала вода. Да и Кафар, видно, не ожидал такого оборота - на какой-то момент даже он оторопел.

На этом дело не кончилось. По пьесе старика нужно было еще раз допросить, но так как на сцене завязалась потасовка, о каких-то новых допросах не могло идти и речи. Мы не знали, как выйти из положения. Наконец хан - Кафар нашелся:

- Уведите! Сейчас же уведите его! И немедленно отрубите голову!

И мы, трое "придворных", тут же схватили Абдула за руки и поволокли со сцены. Абдул снова стал сопротивляться, кричать: "Отпустите! Да отпустите же меня! Что вы со мной вытворяете?!" И эти крики тоже были настолько естественны, что зрители опять рассмеялись и зааплодировали.

Абдул ушел домой, не дождавшись конца спектакля. Начинались зимние каникулы, и я несколько дней не видел его. Когда же занятия возобновились, Абдул в школу не пришел. Один из товарищей навестил его и, вернувшись, рассказал, что  Абдул тяжело  заболел, у него высокая температура, врач прописал постельный режим. Абдул был  слабым,  болезненным, стоило  подуть ветерку, как у него тут же  начинался насморк, а тут - холодная вода! Я понял, что заболел он по моей вине, и казнился: "Ну что из того, что мне велели? Мало ли чего  другие могут придумать!  Надо  свою голову на плечах иметь!" Но легче, конечно, от этих терзаний ни мне, ни Абдулу не становилось.

Вот с тех пор мы и были в ссоре. Не разговаривали вплоть до окончания школы. А там началась война. Сначала ушел на фронт я, потом, слышал, послали учиться в артиллерийское училище и Абдула...

...Я шел улицами Ичеришехера и размышлял. Конечно же Абдул уже вернулся домой. Сейчас встретимся, предадимся воспоминаниям... Столько времени прошло! Столько повидали, пережили! Обоим есть что вспомнить! Конечно, он успешно закончил училище - такой-то способный! - стал офицером. В каком звании может он сейчас быть? Лейтенант? Капитан? А может, даже майор? Демобилизовался ли он? Если не ранен, могли ведь и не демобилизовать, задержать в армии. Ну да ничего, если даже и не вернулся еще домой, расспрошу о нем у его матери тетушки Шахнисы, возьму у нее адрес и напишу Абдулу...

Я шел узкими улочками Ичеришехера, постукивая палочкой по серому потрескавшемуся асфальту. Палочка помогала идти. Раненая нога зажила еще не настолько, чтобы можно было обходиться без такой помощи.

Абдул жил на улице Сабира в одноэтажном домике на самом углу. Вот она, эта улица! Вот он, этот старый домик! За шесть лет он стал старее и ниже. По крайней мере мне так показалось.

Дверь во двор была открыта. Я вошел, думая о том, что скажу при встрече Абдулу, как буду поздравлять с его возвращением тетушку Шахнису. Конечно, они обрадуются моему приходу. Вот только с пустыми руками иду. Будь проклята война и нужда! На базаре ничего невозможно достать! Разве что сушеные фрукты. Но кто ходит в гости с сухофруктами? В гости принято ходить с подарками, со сладостями. "Ну да что поделаешь,- успокоил я себя,- сначала хоть так встретимся, а потом приглашу Абдула с тетушкой Шахнисой к нам, познакомлю их с мамой..."

Я поймал себя на том, что волнуюсь. Волнуюсь, как студент перед трудными экзаменами.

Во дворе все было таким же, как и шесть лет назад.