Наводка на резкость   ::   Злобин Анатолий

Григорий должен был нас встречать на месте, а мы с Юрой летели, предварительно отправив малой скоростью всю нашу обстановку, среди которой мы жили. Но ведь не отправишь малой скоростью Фонтанку?

И вот прилетели. Здравствуй, Волгодонск. Тогда этого здания с залом скуки и в помине не было. В чистом поле торчали три вагончика на железных колесах.

В памяти осталась мощная плотина гидростанции с водопадами, перехлестывающимися через щиты, мы как раз ехали в небольшом грузовичке по нижнему бьефу, и казалось, вода клокочет и рушится на нас, а ветер сносил на дорогу брызги и пену. В жизни всегда великое и горькое рядом. На ребрах щитов висели белые тушки перебитых, обезглавленных судаков, засосанных этой неумолимой великой стихией, бедные рыбки, но это я уже про себя подумала.

Мы поселились на втором этаже с видом на строительный забор, за которым вырастал универсам, мне даже нравилось поначалу наблюдать за переменами его силуэта. Увы, стройка оказалась бесконечной, больше я на нее не глазела.

Я впервые попала в строящийся город и не переставала удивляться: чем дальше строят город, тем больше в нем образуется пыли. Отчего так? Потом мне объяснили научно: увеличивается количество сдираемой земной поверхности. А прикрывать содранную землю не дело строителей, для этого существует следующая инстанция, неведомо как называющаяся.

Ленинградскую квартиру нам поставили на броню. Прибыла малой скоростью наша обстановка. Разместили ее. Квартира, в сущности, такая же, тут и там две комнаты. Только вид из окна поменяли.

Вы знаете, тут неплохой климат. У меня прошли головные боли. А база отдыха на берегу Дона - так это просто прелесть. И снабжение хорошее.

Не подумайте, будто я ищу смягчающие обстоятельства. Я знаю, что заранее обречена на роль отрицательной героини, не понимающей устремлений мужа и пытающейся по низменным мотивам сбежать от трудностей.

Я нарушила долг - так по-вашему? В таком случае выслушайте и пострадавшую сторону. Это не система доказательств, вместо системы координатная сетка эмоций, с помощью которой я хотела бы объясниться если не перед историей, то хотя бы перед вами.

Мой дед воевал на гражданской, был ранен, заработал инвалидность и в тридцать втором году умер. Отец родился в год, когда началась первая мировая, и погиб на второй мировой, в сорок третьем году под Ленинградом, я даже не знаю, где его могила, похоронен в братской. Я родилась в тридцать девятом, отца не помню. От войны остались в памяти платформы с танками, которые стояли на нашей станции.

Я не раз слышала, нам говорили сызмалу, что и дед мой, и отец отдали свои жизни за счастье своих детей, то есть за меня. А теперь вдруг выясняется, что и я должна пожертвовать своим будущим во имя какого-то "Атоммаша" и тем самым ради счастья моего сына. А Юре во имя кого придется жертвовать?

Так вот, заявляю официально и категорически: не желаю жертвовать своим будущим. А главное, не вижу в этом смысла. Сейчас мирное время, мы разоружаемся. Кому полезны наши жертвы?

Моя вина лишь в том, что я не родилась крестьянкой. Выросла на перекрестке железных дорог на узловой станции рядом с депо, а мимо проносились поезда, зовя меня в неведомые, абстрактные дали.

Я заядлая урбанистка первого поколения. Мне вонючий гараж под окном милее лесной опушки, воспеваемой поэтами. Все урбанисты сейчас заболели березовой ностальгией, но я этой модной болезнью никогда не страдала.

Куда деваться, коль я уже избалована моим Ленинградом? Что есть вершина человеческой цивилизации? Заводы, домны, шахты? Их все время достраивают, модернизируют, а в конце концов неизбежно снесут, чтобы поставить на их место еще более огромные корпуса. Нет, это не заводы и не шахты. Тогда, может быть, гидростанции, затопившие лучшие земли, отнявшие у рыбы ее вековые пути? Прекрасное не должно причинять вред.