Не бойся, мама !   ::   Думбадзе Нодар

- Спаси нас, грешных, не гневайся! Это все он, он, окаянный! - Женщина грохнулась на колени, запричитала. Толпа задвигалась, зашумела.

- Боже всесильный! - раздался чей-то хриплый бас. - Ниспошли свои гнев и кару на голову твоего осквернителя!

Все, кроме комсомольцев и партийных, опустились на колени.

- Эй, Вано! Ты секретарь ячейки или кто? - крикнул сверху дед. - Убери этих пророков! Я ведь тоже человек!

Голос деда дрожал... Бабушка упала в обморок. Голосивших баб кое-как выпроводили со двора церкви.

Дед медленно взбирался по лестнице. Добравшись до последней ступеньки, он взглянул вниз. Сотни глаз с ужасом и любопытством глядели на него. Дед посмотрел вверх. Перед ним висела толстая цепь, привязанная к куполу. И дед понял, что путь к цели начинался только теперь... Он дотронулся до цепи и почувствовал, как по телу разлился металлический ржавый холод... Задрожали у деда колени и дрогнуло сердце в груди. Он обеими руками ухватился за цепь и зажмурился так, что в глазах поплыли красно-желтые круги. Потом он открыл глаза и вновь увидел застывшую в ожидании чего-то страшного толпу. Пути назад не было. Дед рванул цепь. Она противно зазвенела. Перхоть ржавчины посыпалась на деда.

Тогда он поднялся на носки, сильнее потянул, весь прижался к цепи, и началось единоборство Исидора Джакели с господом богом...

- Слушай меня, всесильный! Есть ли ты, нет ли тебя, теперь мне все равно! Я иду, и ты должен дать мне дойти!

Слышишь? Должен, должен, должен!.. Я иду к тебе, чтобы обесчестить тебя, и я не спущусь вниз, не добившись своего! Я сильнее тебя, всесильный, и я доберусь до тебя, как бы ты ни сопротивлялся! Доберусь, доберусь!

...На ладонях деда вздуваются волдыри. Они лопаются, и теплая, липкая жидкость, смешанная с кровью, потом и ржавчиной, течет по рукам... Сколько же колец осталось до купола? Одно, два, три, десять, тринадцать... Тринадцать! Слышишь, всесильный! Я одолею их! Одолею, будь их хоть триста! Я доберусь!.. Вот уже осталось десять колец... Девять... Восемь... Доберусь, если даже воестанут против меня все твои ангелы и апостолы!.. Три...

Два... Все! Конец! Помоги мне теперь, мой новый бог!

Покажи свою силу, чтоб я поверил в тебя!

Дед ухватился за крест, напряг последние силы, подтянулся, обнял его и застыл... Ныло все тело, в раскаленных висках стучала кипевшая кровь... Потом дед обернулся и увидел людей, оцепеневших, онемевших... И ему захотелось выть, кричать, орать.

- Э-ге-гей! - вырвалось у него.

- Чего тебе, Исидор? - крикнул снизу Вано.

- Нет, нет, нет!

- Чего нет, Исидор?

- Бога нет, Вано! Нет бога!

- Не слышно, Исидор!

- Нету бога, нет! Вы слышите меня?

Люди молчали.

- Не слышно, Исидор, что тебе нужно? - крикнул Вано, и тогда Исидор понял, что вместо слов из его пересохшего горла вырывался лишь невнятный хрип. - Давай, Исидор, начинай, чего ты ждешь? - донесся снизу голоо Вано.

И дед начал...

Битый час -бил, крошил, ломал, корежил он основание креста. Потом, обхватив ногами верхушку купола и опершись левой рукой на основание, правой потянул крест.

Крест чуть-чуть подался. Тогда дед изо всех сил нажал на него. Крест послушно перегнулся. Так повторилось несколько раз. Наконец крест вырвался из гнезда и с грохотом покатился по куполу, потом, ударившись о кровлю, вдребезги разнес глазированную черепицу и с глухим стуком упал на землю.

Толпа ахнула.

Дед почувствовал легкий укол в сердце и странное жжение под левой лопаткой. Не зная, чем же теперь заняться, он тупо уставился на развороченное гнездо креста.

- Исидор, спускайся, чего ты? - крикнули снизу.

- Что ты там делаешь, спускайся!

Дед встрепенулся, огляделся. Потом сбросил вниз зубило и молоток. Он не слышал ни глухого гула голосов, нн одобрительных криков комсомольцев. Повернувшись спи-, вой к толпе, он взялся за цепь и медленно заскользил но куполу.