Невыдуманные рассказы о невероятном   ::   Деген Ион

В теплый июльский вечер Вита и Александр Зерновы погрузились в купейный вагон поезда Львов – Ужгород и вторично встретились со всей туристской группой. Первая встреча состоялась во время инструктажа, на котором им втолковали, что они представляют самую прогрессивную медицину самой великой державы, поэтому за границей им нельзя… Далее следовал длинный и внушительный перечень запретов. Многие врачи были знакомы друг с другом. Почти все знали явных стукачей и догадывались о вероятных тайных, так что о нарушении пунктов запрета не могло быть и речи. Все это было злободневным и само собой разумеющимся.

Путешествие началось в приподнятом настроении, тем более что, как только поезд отошел от перрона, врачи-туристы, в том числе и трезвенники, с удовольствием поужинали припасами, захваченными из дому. Настроения не испортил даже таможенный осмотр в Чопе. А во второй половине следующего дня в Будапеште они чувствовали себя уже вполне иностранцами.

Все шло своим чередом. Дунай не очень отличался от Днепра. Правда, в самом городе его очень украшали мосты. Многие улицы Пешта нельзя было отличить от улиц Львова. Даже люди были как люди. А все-таки заграница. Какой-то непонятный вирус, еще не открытый микробиологами, витал в воздухе заграницы. Одних туристов он делал высокомерными, других – подобострастными. И что интереснее всего, отметили супруги Зерновы, туристы из других стран, – а их было немало в Будапеште, – обладали стойким иммунитетом к этому вирусу.

Возможно, что появление в их гостинице туристов из Франции явилось побудительной причиной возникновения идеи, которую доктор Вита Зернова высказала мужу после завтрака.

– Сашенька, почему бы не послать открытку дяде Арману, что мы здесь, а в воскресенье будем в Праге?

– Зачем? – спросил доктор Зернов, прикидывая, сколько стукачей в их группе.

– А вдруг он сумеет приехать в Прагу?

Вита старалась подавить рвущиеся из глубины души эмоции, самой малой вершиной которых была эта фраза, содержавшая мечту и надежду. Она произнесла ее обычным тоном, скажем, таким же, как попросила бы достать из ящика туфли. Но в сердце мужа эта фраза отозвалась жгучей болью.

Александр Зернов был на одиннадцать лет старше жены. Мягкий и деликатный в обхождении, беспредельно любивший жену, он к тому же считал, что несет дополнительную ответственность перед Витой, связанную с ее трагическим детством.

У Александра были родители, брат, сестра, родственники. Вита с двухлетнего возраста была абсолютно одинока. Только выйдя замуж, она приобрела родного человека.

Три года назад у них родился сын. А в прошлом году, через девятнадцать лет после окончания войны Виту разыскал родной брат ее матери, живущий в Дижоне. Зерновы не имели представления, как он выглядит, потому что дядя Арман не прислал им фотографии. Да и они хороши – ни разу не догадались попросить.

– Витусь, – доктор Зернов подбирал слова, словно снимал первую повязку после операции, – письмо из Дижона мы обычно получаем на четырнадцатый-пятнадцатый день после отправления. Львов ненамного дальше от Дижона, чем Будапешт. Но допустим, что наша открытка придет туда в два раза быстрее. Сегодня четверг. В Праге мы будем в воскресенье. Расписание наших поездок по Чехословакии еще неизвестно даже руководителю группы. Может ли при таких условиях быть хоть ничтожнейшая вероятность встречи с дядей Арманом?

– И все-таки давай пошлем открытку, – сказала Вита, с трудом подавляя слезы.

– Пожалуйста. Мы можем отправить ее прямо сейчас же. В лобби продают открытки..

Армана Леви в Дижоне называли старым зуавом. Он приехал во Францию учиться еще до Первой мировой войны. Во Львове у него осталась любимая сестричка, моложе его на пятнадцать лет. Всю войну он провоевал в кавалерийском полку.